- Константин Петрович, недавно на глаза попался 500-страничный том "Космонавтика СССР",
- Константин Петрович, недавно на глаза попался 500-страничный том "Космонавтика СССР", изданный 15 лет назад. "Советская космонавтика, - говорится в книге, которую редактировали известные академики и генеральные конструкторы, - стала одной из важнейших отраслей народного хозяйства, прочно вошла в повседневную жизнь. Огромны масштабы работы в этой области... Советская космонавтика - величественный символ прогресса и мира". Как бы сегодня вы оценили опыт нашей страны в освоении космоса?
- Наш опыт здесь - в основном отрицательный. Не буду говорить о полете Гагарина - это действительно было историческим событием. Но затем на протяжении десятилетий шла суматошная космическая гонка с американцами за нередко призрачные, в историческом аспекте незначимые цели - престиж, первенство, пропагандистская шумиха... Вместо одного космического корабля запустили одновременно два - в стране торжественно объявляют о "новой выдающейся победе советской науки и техники" - хотя, собственно, ничего принципиально нового не произошло. Или, скажем, состыковали два корабля "Союз" - нужное, полезное дело, но зачем помпезно объявлять эту связку чем-то вроде "экспериментальной орбитальной станции"?
Если по-честному, то оглядываясь на пройденный путь, я вижу прежде всего непрерывную борьбу с нашими собственными проектными ошибками, отказами техники, аварийными и полуаварийными ситуациями, которые происходили на глазах у всего мира. При этом наша пропагандистская машина глупой ложью о том, что "все прошло по плану", то и дело выставляла страну на посмешище. Были, конечно, и по-настоящему важные в техническом плане шаги в освоении космического пространства. Но по большому счет пилотируемые полеты в космос, к сожалению, ничего не принесли нашим гражданам, которые из своих денег, отдаваемых в виде налогов государству, оплачивали реализацию чрезвычайно дорогостоящих программ. Как ни горько это признавать, но слишком много сил и средств ушло на показное. Спрашивается, зачем, например, нужны долговременные орбитальные станции, если люди, работающие на них, в основном выполняют роль , образно говоря, сантехников или дворников?
Другое дело - автоматические космические аппараты. Они действительно приносят большую пользу. На их долю приходится свыше 90 процентов всей получаемой из космоса информации; без спутников связи, погоды, военных разведчиков сегодня невозможно обойтись.
Что же касается процитированного в вашем вопросе отрывка из книги, то не очень ясно, что подразумевали ее авторы - масштабы затрат или получаемый эффект? В любом случае говорить, что космонавтика является "одной из важнейших отраслей экономики", я бы не стал, ибо это, полагаю, неправда.
- Но давайте вспомним: на пилотируемых орбитальных станциях "Салют", "Мир" работали уникальные установки, на которых получали сверхчистые материалы, особые лекарства. Разве это не было прорывом в область новейших технологий, принципиальными шагами к созданию заводов на орбите?
- И где же эти заводы? Сегодня, между прочим, о таких идеях никто не вспоминает. И немудрено. Для специалистов никогда не было секретом, что широко растиражированные в свое время заявления о производстве на орбите уникальных сверхчистых материалов - бред собачий. Дело в том, что на борту станции находились очень небольшие опытные установки, на которых получали крошечные образцы диаметром 15-20 миллиметров. При столь малых объемах особой чистоты добиться невозможно (сказывается влияние поверхностного загрязнения), так что "космические" образцы были существенно хуже получаемых в земных условиях - диаметром 100-150 миллиметров.
Принципиальная ошибка, от которой все мы, конструкторы и руководители отрасли, так и не сумели избавиться, - нечеткая постановка задач. Создавая пилотируемые корабли и орбитальные станции, мы так и не научились четко формулировать конечные цели: чего хотим добиться?..
Если, допустим, конечной целью является строительство на орбите завода, то опытная установка должна быть существенно больших размеров, для чего потребуется совсем иная электрическая мощность на борту. И главное, чтобы в результате данных, полученных на такой установке, можно было посчитать, во что обойдется космический завод, каковы будут расходы на доставку исходного сырья, на производство новых материалов, на возвращение их на Землю. Наконец, можно ли будет продавать "космическую" продукцию по чудовищной цене не миллиграммами (такие "микродозы" будут использованы, допустим, в головках наведения ракет), а килограммами? И если выяснится, что широкого спроса не предвидится, то строить такой завод нет смысла.
То же относится и к производству лекарств. Однако для тех, кто предлагал эти микроскопические экспериментальные установки, важен был не прагматический подход, а внешний эффект - пошуметь, заявить о грандиозных перспективах... Сулили, что освоение космоса даст скорую отдачу, измеряемую сотнями миллионов долларов, а реально ничего этого "и близко не стояло"...
Кстати, американский президент, конгрессмены, похоже, стали (пусть и с запозданием) задумываться над аналогичными вопросами, в том числе и по Международной космической станции. Именно этим, на мой взгляд, объясняется решение США о сокращении ассигнований на строительство МКС.
- Является ли, кстати, Международная космическая станция принципиальным шагом вперед по сравнению с затопленным в прошлом году "Миром"? Нужно ли было нам присоединяться к этому проекту?
- Если говорить об участии России, то договоренности, достигнутые на начальном этапе Виктором Черномырдиным и Альбертом Гором, свидетельствовали, на мой взгляд, о безответственном отношении тогдашнего руководства нашей страны к этому делу. Ибо и тогда у нас не было денег на строительство МКС, и сейчас их нет. Конечно, сегодня отказываться уже не с руки: раз от имени государства взяты обязательства - их надо выполнять.
Вообще-то еще на стадии обсуждения проекта надо было задать американцам вопрос о том, что они хотели бы получить от МКС...
- Ответ известен: существует огромный перечень планируемых исследований и экспериментов на Международной станции...
- Да, такой перечень есть. Но это все, так сказать, "проходные" работы. Крупномасштабные цели не определены. Мне кажется, на самом деле здесь немалую роль сыграло уязвленное самолюбие американцев. В отличие от нашей страны США не имели долговременной орбитальной станции. И вот теперь Штаты решили повторить наш путь, приобрести опыт долговременных пилотируемых полетов. Для этого, однако, не обязательно было тратить огромные деньги. Мы могли бы, например, сдать американцам в аренду "Мир", продав им "Союзы" и "Прогрессы". Оставить на станции одного российского космонавта для оказания практической помощи. В ЦУПе тоже работали бы американцы вместе с нашими конструкторами. Несложные расчеты показывают, что пятилетняя аренда "Мира" обошлась бы США примерно в два миллиарда долларов. А на строительство и эксплуатацию МКС нужно сто миллиардов. Разница - 98 миллиардов долларов . Серьезная сумма. Ей можно было бы найти более эффективное применение.
- Первая совместная советско-американская пилотируемая программа "Союз-Аполлон" была реализована в 1975 году. Насколько значимым было то событие?
- Я бы назвал тот полет чисто символическим жестом. Ни наша страна, ни США ничего не получили от этого сотрудничества.
- Говоря о пилотируемых орбитальных станциях, вы заметили: главное, что получила страна, - это "опыт разочарований". Зачем же в таком случае не только США, европейские страны, Канада, Япония, но и, например, Китай хотят повторить этот путь?
- Каждый учится на своем опыте. И потом: я не хочу сказать, что пилотируемые станции вообще не нужны. Речь о другом. Станция должна создаваться для решения крупномасштабных задач - научных и прикладных.
- В своей книге вы пишете, что корабли "Восток", на которых летали Гагарин, Титов, Николаев, Попович, Терешкова и Быковский, имели неудовлетворительную систему спасения космонавтов в случае аварии ракеты, особенно на первом этапе ее полета. Однако следующий корабль - "Восход" - был еще менее надежным. У троих космонавтов не было катапультных кресел, и если при подъеме ракеты произошла бы нештатная ситуация, космонавты были обречены на гибель. Зачем надо было так рисковать?
- Полеты в космос - вообще весьма рискованное дело. Но я согласен с тем, что риск нужно минимизировать. Теперь конкретно о "Восходе". Когда Сергей Павлович Королев предложил мне подумать о проекте трехместного корабля "Восход", который должен был быть создан на базе "Востока", я сразу же сказал, что являюсь противником этой идеи - именно из-за высокого риска. К тому времени мы уже работали над проектом корабля "Союз" с экипажем 2-3 человека и приемлемой системой спасения на случай аварии ракеты. Зачем торопиться? Но Королев настаивал. В начале 1964 года он намекнул, что одним из членов будущего экипажа может быть инженер. И я не смог упустить такой шанс. На втором "Восходе" в полет отправились Владимир Комаров, Борис Егоров и я. Однако после возвращения приложил максимум усилий, чтобы убедить всех в неоправданности дальнейшего риска.
Королев считал иначе. У него даже появилась идея создать "Восход" с искусственной силой тяжести. Пришлось мне пойти на крайний шаг и убедить руководство отрасли и Военно-промышленной комиссии прекратить дальнейшие работы по "Восходам"...
- Что вы можете сказать о гибели Владимира Комарова при испытаниях первого корабля "Союз"?
- Это на нашей совести. До 23 апреля 1967 года, когда стартовал Владимир Михайлович, было осуществлено только три беспилотных полета "Союза". И нельзя сказать, что они прошли без сучка и задоринки. Один корабль мы не смогли спустить на Землю. Второй старт был аварийным. Третий полет вроде бы был нормальным, но "Союз" приводнился в Аральском море и утонул из-за разгерметизации. Когда обсуждался вопрос о пилотируемом полете, только Прудников (один из наших конструкторов) выступил против. Он считал, что необходим еще один беспилотный пуск. Но мы, как всегда, спешили. Старт был запланирован на третью декаду апреля - наверное, хотели сделать "подарок стране" к 1 Мая. Мне до сих пор тяжело вспоминать о той трагедии.
- Следующим испытателем "Союза" был Георгий Береговой. Ему предстояло состыковаться с беспилотным кораблем, но сделать это не удалось. Почему?
- Георгий Тимофеевич допустил грубейшую ошибку - не обратил внимание на то, что корабль, к которому он пытался причалить, перевернут "вверх ногами". Мигающие огни беспилотного корабля оказались сверху, а должны были быть внизу. Не на своем месте были и непрерывно светящиеся огни. Поэтому при приближении "Союза-3" беспилотный "объект" непрерывно "отворачивался". На эти ошибочные маневры Береговой израсходовал все топливо, предназначенное для сближения кораблей. И когда космонавт вышел на связь с ЦУПом, было принято решение о посадке.
- Давайте от прошлого перейдем к перспективам. Существует, например, проект размещения в космосе огромных зеркал для освещения северных районов земного шара во время полярной ночи...
- Ерунда все это. Зачем этим заниматься, когда есть действительно очень интересные задачи. Например, вблизи центра Галактики непрерывно происходят непонятные вещи - взаимодействие вещества и антивещества, позитронов и электронов. При аннигиляции выделяется колоссальная энергия. Но откуда там берется антивещество, где этот феноменальный генератор позитронов?
Или, скажем, такой вопрос, как структура и размеры нашей Вселенной. Еще один пример - раз в сутки поступают сигналы о происходивших далеко от нас гигантских взрывах (гамма-вспышки)...
Если говорить о прикладных направлениях, то заслуживает внимания идея вывода на орбиту заводов с опасными, вредными технологическими процессами. Или, скажем, космические системы спасения. Уверен, со временем они получат большое развитие. Возможно, также появится база-станция на геостационарной орбите. Такая станция нужна для обслуживания спутников связи, метеорологических и других. И подобных проектов может быть множество. Главное - освоение космического пространства должно приносить людям пользу, а не пускать враспыл огромные финансовые ресурсы.
- Считаете ли вы себя счастливым человеком? Есть ли у вас мечта?
- Да, я счастливый человек, потому что всю жизнь занимался тем, чем хотел. А мечта у меня такая: еще раз слетать в космос. Американский астронавт Гленн отправился на орбиту в 77 лет. Мне 76, и на здоровье не жалуюсь. Такой полет был бы очень интересным, ибо позволил бы оценить ограничения по возрасту и здоровью для тех, кто отправляется на орбиту.