Знаменитый серб задал тон традиционному петербургскому театральному смотру
Переполненный зал петербургского ТЮЗа имени Брянцева, где начинался ХХII Международный театральный фестиваль «Радуга», ревел от восторга, подхватывая на лету знакомые мелодии в исполнении фолк-рок-группы The No Smoking Orchestra, руководимой Эмиром Кустурицей, и грань между сценой и залом стиралась благодаря мощной энергетике 66-летнего актера и режиссера.
Выступление знаменитого коллектива с живым звуком укрепляло веру собравшихся в то, что согласными и разумными действиями мы одолеем «чуму XXI века», и театры смогут в полной мере возобновить свою деятельность. Ведь и в сегодняшней драматической ситуации питерские коллективы ищут ходы для поддержания связей с европейскими коллегами. Как, например, удалось директору ТЮЗа Светлане Лаврецовой «обмануть» пандемию и добиться приезда на фестиваль Вильнюсского городского театра Оскараса Коршуноваса с постановкой «Человек из Подольска» по пьесе Дмитрия Данилова, – можно только догадываться. Эффект от этой трагикомедии был ошеломляющим, поделив зрительный зал на энтузиастов соблюдения человеческих прав и тех, кто увидел в постановке насмешку над доблестными русскими силовиками.
В начале действия в полицейский участок доставляют в наручниках интеллигентного парня, но причина задержания держится в секрете. Постепенно – слово за слово, от одного удара под дых до другого – выясняется, что это не обыкновенные «менты», а полиция нравов, нацеленная на выяснение духовной сущности задержанного методом шоковой «терапии».
Оказывается, Николай из Подольска каждое утро отправляется в переполненной электричке в столицу нашей Родины на работу в одной «дохлой» газетенке. Он настольно задолбан серыми буднями и своей никчемностью, что ничего интересного вокруг не видит, вынужденный безнадежно тянуть изо дня в день злополучную лямку за 35 тысяч рублей в месяц. В свою очередь полицейские убеждают «заблудшую душу», что в жизни всегда есть место для «великих» открытий. Так, виды подольских окраин с кривоватыми заводскими трубами можно при желании принять за наклонную башню Пизы. Ну, а если не согласен, то и по зубам имеешь шанс схлопотать.
В совсем другой, трагической интонации выдержан спектакль «Чернобыльская молитва» по знаменитой документальной книге Светланы Алексиевич. Здесь ни слова вымысла, ведь живы свидетели чернобыльской аварии, говорящие правду о самой страшной техногенной катастрофе нашей эпохи, о детях с врожденной лучевой болезнью, о мертвом городе Припяти, превратившемся в кладбище нереализованных замыслов и надежд.
Внимание в этой постановке воронежского Никитинского театра сосредоточено на трагедии молодоженов, продолжающих вопреки катастрофе бороться за жизнь и ее продолжение. Спектакль-исповедь, спектакль-документ, поставленный Дмитрием Егоровым с мужественной простотой без сюсюканья и дежурного оптимизма, далек от массовой культуры, предлагая зрителям задуматься о судьбах героев, которые, потеряв, казалось бы, все, вначале думают о Родине, а потом о себе.
Молодой режиссер Ирина Астафьева, показавшая на фестивале спектакль «Леха» по пьесе Юлии Поспеловой в исполнении артистов Алтайского театра драмы имени Василия Шукшина, определила сверхзадачу постановки так: «В погоне за благами цивилизации мы становимся невнимательными, равнодушными к близким, не говоря о далеких. А ведь другой человек – неизведанная планета. Он умрет, и ничего после него не останется – только имя. Важно открыть эту планету тогда, когда она полна жизни, а не превратилась в мертвую пустыню».
На самом деле это даже не пьеса, а повесть о старике, на исходе лет влюбившемся в соседку Любовь Ивановну и испытавшем счастье от встречи с родственной душой. Персонажи этой истории, рассказанной приемной внучкой героя, действуют подобно фигурам немого кино. Не плюсуя и не нагнетая страсти, они без слов живут за воображаемой «четвертой стеной», в свое время постулированной Станиславским и Немировичем-Данченко. Более того – возникает ощущение по-настоящему счастливого бытия этих ничем не примечательных людей с минимальным достатком: ведь душа у них поет. Прекрасная, истинно шукшинская традиция внимательного вглядывания в человека…
В отличие от теплого и сердечного «Лехи», спектакль Свердловского драматического театра «Железнова Васса. Мать» в постановке громко заявившего о себе Уланбека Баялиева жестко-беспощаден и лишен каких бы то ни было сантиментов, поскольку речь идет о борьбе за наследство любым путем, вплоть до отравления. Случилось непоправимое: от когда-то успешного семейства Железновых остались лишь осколки прежнего благоденствия да редкие воспоминания о безоблачном детстве с маленькой деревянной лошадкой, засыпанной снегом. Все остальное покрылось слоем инея, превратив роскошный дом в ледяной дворец без любви и без сострадания, где гуляет лишь ветер страшных перемен.
Дети, выросшие в атмосфере стяжательства и тайного разврата, мечтают о жизни в роскоши и вседозволенности. Поэтому ждут не дождутся, когда наконец перестанет кашлять и подавать иные признаки жизни отец. А мать... Еще вполне молодая и красивая женщина в исполнении Ирины Ермоловой пытается держать в руках бразды правления, но момент для прекращения войны между сыновьями Семеном и Павлом упущен, а Павел впрямую называет ее дьяволом, не в силах простить, что родился калекой. Васса Петровна старается продлить редкие минуты затишья между враждующими кланами, устраивая с помощью вездесущей кухарки Матрены воскресные обеды, но добрые слова уже ничего не значат, так как у каждого члена семьи свои планы и «скелеты в шкафу». В конце концов такой план по отравлению любвеобильного дяди с накладным париком, призванный скрыть незаконное присвоение 100 тысяч, удается, и ледяной дом с рассыпанными по полу яблоками раздора окрашивается в яркий кровавый цвет.
Да и прочие приехавшие на питерский смотр коллективы из Абхазии (классическая трагедия «Электра»), Новосибирска (многочасовая постановка «Идиот»), Перми (драматическая опера «Антигона») вплоть до спектакля «Немой официант» знаменитого московского театра «Человек» открыли что-то новое в искусстве, делая акценты на самом важном и злободневном, отвечающем вызову времени. Конкуренция если и была, то высокая и благородная, а не на уровне нездорового ажиотажа, связанного с премиями и местами на пьедестале. Главным арбитром, отдававшим предпочтение Его Величеству Актеру и слаженному ансамблю не похожих друг на друга лицедеев, был зритель.