Раньше-то он работал поваром в ресторане "Россия". "Пили?" - "Ну кто ж задаром не пьет?" И жена Ира тоже пристрастилась к бутылке. А у них трое детей росли. В ту пору в стране разрешили приватизацию жилья - они по легкомыслию продали подмосковную квартиру жены: мол, купим другую. На радостях часть денег прокутили, а остальные им и не отдали. Родители Димы наотрез отказались приютить пьяниц. В общем, докатились до чердаков и вокзалов. Днем промышляли на ВВЦ. Тут таких хватало. Не только москвичей - из Тверской, Ярославской областей... И сейчас целые семьи и одиночки бродят по территории выставки-ярмарки. Побираются или воруют, лишь бы было на что выпить.
За четыре года бездомных скитаний Дима с женой потеряли старшую дочку. В прямом смысле - как теряют вещь. Потом у них отобрали Колю - лишили родительских прав. С ними оставался только младший - Леша. Отдав его в приют, отец на всякий случай узнал адрес, чтобы проведать.
С этого все и началось.
- Я удивлялся, - рассказывает директор детского приюта "Возможность" Геннадий Иванович Долбин, - явится к нам чей-нибудь родитель - ну натуральный бомж, не всегда и трезвый, принесет какую-нибудь шоколадку или бутылку "колы", а ребенок рад, липнет к нему. Уходит - вслед плачет, тоскует. И опять ждет. Вот тогда я подумал: если 90 процентов беспризорников - сироты при живых родителях, значит, надо не детей-бродяжек гонять по вокзалам, а заниматься их родителями. Поднимать со дна кого еще можно.
Выяснили, что в Санкт-Петербурге есть центр реабилитации алкоголиков и наркоманов, договорились и отправили Дмитрия на лечение. С его женой было сложнее - паспорт без прописки. Но полгода спустя и ее посадили на поезд. Как происходит реабилитация - скажем чуть позже. Но уже семь лет они не только не пьют, но и не курят. Дмитрий работает в приюте поваром, Ира помогает на кухне. Дали им тут комнатку. Геннадий Иванович помог разыскать в Подольском детдоме их сына Колю. Пришлось долго доказывать, что его можно доверить родителям. Нашлась и дочка. Теперь Димины родители уже не прочь внуков прописать. В общем, одну падшую семью спасли. Но сколько таких вокруг!..
Пять лет назад у приюта появился свой центр реабилитации алкоголиков и наркоманов. В поселке Некрасовка Ярославской области купили заброшенную ферму. Средства дали финны из христианской организации. Построили здесь дом, куда селят "реабилитантов". Сейчас их 20 человек.
Лечат по Макаренко - трудотерапией. А хозяйство не маленькое: только земли - 147 гектаров в безвозмездном пользовании. Еще 30 коров, 60 овец, свиньи, гуси, кролики, куры, индюки. Поскольку "реабилитантов" нужно кормить, содержать, а денег у них нет, то все должны работать. Но люди, которые много лет ничего, кроме бутылки, в руках не держали, скитались по подвалам, давно деградировали. К тому же большинство городские - откуда им знать сельские премудрости? Поэтому директор пригласил из Воронежской области две фермерские семьи, под чьим руководством ведется хозяйство. Довольно успешно. Прошлым засушливым летом собрали столько картошки, что пришлось продавать.
Принимают в центр только по собственному желанию. Если человек не созрел к перемене жизни - толку не будет. Здесь нельзя пить, курить, воровать, ругаться, самовольно покидать территорию. Хотя сторожей нет. Примерно половина поселенцев не выдерживает этих ограничений - уходят. Тут не держат, но дают две недели на обдумывание. В течение этого времени у человека остается шанс вернуться назад. Ради своих детей.
Врачей в центре нет. "А вдруг ломка?"- спрашиваю директора. "Видел я такое. Но парень зубы стиснул: терплю, говорит, ради уына. Мы - люди верующие. Кровь можно препаратами очистить. А душу - только молитвой". - "А если человек - атеист?" - "Не хочешь - не молись. Дело добровольное. Но я думаю, что каждый человек в мыслях обращается к Богу".
Володя в городе пил запоем. Его тут определили в свинарник - убирать. Он ходит, песни распевает. Говорит: только тут, в свинарнике, наконец почувствовал себя человеком. Хоть что-то научился делать своими руками. А когда Оксану из коровника переводили в курятник, шестнадцатилетняя девчонка чуть не плакала. Она все загоны в цветочек разукрасила, коровы к ней привыкли. До этого вместе с мамой Мариной они пять лет обитали на вокзале.
Реабилитация занимает год. Потом начинается, может быть, самое сложное. Хорошо, если у человека есть квартира, а многим возвращаться некуда. Правда, разорившийся местный колхоз совсем дешево продал центру двухкомнатную квартиру. "Есть у нас молодая семья, хорошо работает, может, ей отдадим жилье. Должно быть у людей будущее", - рассуждает Геннадий Иванович. Но бездомных в центре хватает.
Зайцевы - мама и трое детей - прибыли в Москву из Тамбовской области. Муж умер, дом сгорел. После реабилитации - хоть опять на улицу возвращайся. Купили им маленький домишко под Тамбовом. А такая же семья бедолаг Солоповых - жители Омской области. Думали, в столице - Клондайк, а оказались в подвале. Пока искали спонсора, который бы дал им денег на жилье, мама работала в приюте уборщицей. Теперь директор планирует взять еще земли и построить в Некрасовке дом. Кто захочет остаться, с теми будут заключать договор аренды, по которому лет через 20 жилье перейдет им в собственность. При условии, что хорошо работают. Пока родители - бомжи и алкоголики - в поте лица трудятся под Ярославлем, их дети-бродяжки живут в московском приюте.
Столичная окраина. От станции метро "Улица Подбельского" еще трамваем ехать. В старом школьном здании только правое крыло - жилое. Коридор завален огромными сетками с морковью и картошкой. А туши двух баранов, свиньи, кроликов уже несли Дмитрию на кухню. "Вот привезли нам продукты из Ярославской области, - объясняет беспорядок Геннадий Иванович. - Разгружаем". Мимо прошмыгнула женщина. "Я пошла?" - вопросительно говорит директору. Он строго бросает: "Завтра поговорим".
- Вот женщина выходила, - чуть позже рассказывал Геннадий Иванович. - В 1995 году мы ее сына Сашу подобрали на ВВЦ. Он уже тогда выпивал и пробовал наркотики. Деньги добывал воровством. Не сразу, но дал свой адрес. Дома - старшая сестра Оля. Пять из своих 18 лет - колется. Мать с сожителем переехали в Тверь. Мы уговорили Олю отправиться в реабилитационный центр, Сашу оставили здесь. А теперь... Да она вон, в коридоре, стоит.
К высокой девушке в шубе прижимался зареванный малыш с раздутой щекой. "У тебя там что - конфета?" - наклоняется к нему директор. "Да зуб ему вырвали", - говорит Оля. Геннадий Иванович поднимает малыша: "А я сейчас поцелую - и все пройдет". Оказывается, Оля вышла замуж за работника приюта - у них уже трое детей. А с прошмыгнувшей мамой, которая родила еще одну дочку, проблема осталась. Случается, выпивает.
...12-летняя Катя жила в своем подъезде под лестницей. Летом часто ночевала в шалаше на пустыре. У нее сестренка восьми лет Лена. Дома - притон. Мама пьет по-черному. "А что мне остается? - шумит. - Муж умер. Получаю на девчонок копейки. На работу? А устроюсь - они все одно будут без присмотра". С ее согласия отвезли детей в приют. Девочки сейчас учатся в классе коррекции - не потому, что плохо соображают, просто много пропустили. Две трети приютских детей имеют большой разрыв в образовании. Пришлось Долбину заключать договор с соседней школой об индивидуальном обучении. Тем временем мама девочек год провела в трудах под Ярославлем. Вернулась - сделала в доме ремонт. Одну комнату сдает квартирантам, на эти деньги существует.
Недавно в приюте появились новенькие - восьмилетний Кирилл с младшей сестрой Анджелкой. Они так наголодались дома, что никак не могут наесться. Отца нет. Мать напивается до бесчувствия - однажды пятилетней дочке выбила зубы. В трехкомнатной квартире в Орехово-Борисове постоянно собираются алкаши. Ее бы давно пропили, если бы тут не были прописаны малолетние дети. "Сейчас с мамой будем работать,- сообщает директор, но голос срывается: - Даже пьяной увезу ее в Некрасовку!"
За время существования приюта восстановлено 15 семей. Скажете, мало? Очень много для одной общественной организации. В стране, судя по отчетам, работают более 2 744 государственных учреждения социального обслуживания семьи и детей, ими проведено 15 миллионов консультаций... Но бомжи и мамы-алкоголички не ходят на консультации. Для них это не помощь. Их нужно лечить и трудоустраивать, чем государственные центры на бюджетные деньги не хотят заниматься. Слишком хлопотно. А милиция только ловит детей и ставит на учет. "В 2002 году доставлено более 700 тысяч детей и подростков, - докладывает МВД, - значительная часть из них - неоднократно". Потому что возвращать их в спившиеся семьи и постылые детдома бессмысленно. Не зря же они оттуда убегали!
Каждый день уличный патруль (пять сотрудников приюта, среди них - Марина, жена Геннадия Ивановича) везет беспризорникам приготовленные Дмитрием горячие обеды. Термосы с супом, чаем, одноразовая посуда загружаются в автобус "Форд". Его подарили в позапрошлом году шведы. Сразу после того, как королева Швеции посетила приют. Маршрут привычный: Курский вокзал - Белорусский - ВВЦ. Раньше заворачивали и на Комсомольскую площадь, но теперь там беспризорников поубавилось. Милиция не на шутку взялась за очистку трех вокзалов. Разозлившись, стражи порядка даже рвут паспорта. А это означает одно: на человеке можно ставить крест. Документы уже не восстановить.
К назначенному часу дети стекаются к автобусу. В течение года, по словам Марины, они кормят примерно 1200 бродяжек. Из них половина столуется постоянно. Насильно в приют никого не тянут, несколько месяцев ведут беседы. Стараются узнать адрес. По семье сразу видно, почему ребенок оказался на улице. Как-то сотрудники организовали рейд: обошли 25 семей. Почти все - матери-одиночки, растят по 2-3 детей, часто от разных отцов. Причем 17 из 25 мам тоже воспитывались в неполной семье. Безотцовщина не в первом поколении. Бедность и пьянство - обычное дело.
Когда государственные чиновники заявляют, что в борьбе с безнадзорностью необходимо ужесточить спрос с нерадивых родителей, применять к ним санкции - чуть ли не штрафовать, становится ясно, что они в таких семьях не бывали. С них штраф можно взять разве что пустыми бутылками... Поэтому основной мерой воздействия остается лишение родительских прав. В 2001 году было отобрано почти 60 тысяч детей. Стало ли им лучше?
Я все допытывалась у директора: с чего это он, технарь по образованию, вдруг занялся неприкаянными детьми и родителями-бомжами.
- В одиночку им не выбраться со дна. Кто возьмет на работу бомжа, да еще часто - без документов? А если удается ему временно устроиться, то расплачиваются с ним водкой. Это дешевле. Как тут выпрямиться? А мы доказываем опустившимся людям: есть другая жизнь. Вот под Новый год мы со всеми детьми поехали в Некрасовку. Устроили маскарад, жарили гусей, веселились без всяких горячительных напитков.
Я думаю: вот у меня хорошая семья - две дочери и приемный сын Вася. Из приютских. Но какое будущее их ждет, если они не смогут без опаски входить в свой подъезд, где пьют водку, матерятся, убивают? Вот рядом в школе идет дискотека. Что это за мероприятие, если потом мешками выносят шприцы? Я с этим мириться не хочу. Вообще считаю, что мужчина должен брать ответственность не только за свою семью, но и за свой подъезд, город и страну.