ПРИ ЧЕМ ТУТ НАРКОМ ОБОРОНЫ?
"Дело" открывается письмом Викторины Кригер, адресованным
ПРИ ЧЕМ ТУТ НАРКОМ ОБОРОНЫ?
"Дело" открывается письмом Викторины Кригер, адресованным И.Сталину. Балерина жаловалась на нового директора Большого театра Елену Малиновскую, которая "по личному нелицеприятию" фактически отстранила вчерашнюю "приму" от работы в труппе. На нем рукой Сталина начертана несколько странная резолюция: "Т. Ворошилов! Почему бы не помочь Кригер вернуться в Б. театр? Она, как видно, не отказывается от работы в Б. театре. И.Сталин. 6/VI-31 г.".
Как известно, Ворошилов в то время занимал должность наркома обороны, и обращение к нему Сталина по данному вопросу сегодня способно вызвать иронический вопрос: маршал с помощью танков или кавалерии должен был "помочь Кригер вернуться в Б. театр"? Правда, в 30-е годы для немногих посвященных такой ход генсека не казался странным. Ведь к тому времени Климент Ефремович уже обрел, как сегодня бы сказали, стойкий имидж "политмецената искусств". В Большом театре он частенько бывал вместе с вождем. Их с Викториной Кригер связывало многолетнее знакомство.
Не ограничиваясь этим письмом, Кригер обратилась с устной просьбой к маршалу Семену Буденному. Бравый кавалерист, как и Сталин, переадресовал жалобу тому же Ворошилову, разразившись "лирическим" письмом в адрес наркома обороны на бланке "члена реввоенсовета СССР и инспектора кавалерии РККА".
Климент Ефремович на обоих посланиях поставил довольно сдержанные резолюции-близнецы: "Поговорить с Малиновской". Вероятно, он знал, что причина конфликта далеко не только в "личном нелицеприятии". Дело в том, что В.Кригер совместно с артистом И.Шлуглейтом еще в 1929 году организовала труппу Московского художественного балета и, как сегодня бы мы сказали, занялась "частной предпринимательской деятельностью" вне рамок Большого, в коллективе которого вспыхнули очаги недовольства бывшей "примой".
Тогда Кригер сделала два козырных хода: подала заявление с просьбой о приеме в партию и написала жалобу Сталину. Но и это не защитило ее.
ЧЕРНИЛЬНИЦА КАК ОРУЖИЕ АКТРИСЫ
Ворошилов поговорил с Малиновской, передал пожелание Сталина, и конфликт, скорее всего, был бы улажен. Но Викторина Кригер сама все испортила: во время "производственного совещания" запустила в заместителя директора театра массивной чернильницей. Об этом она рассказала в одном из своих писем к Ворошилову, которое имеет смысл процитировать подробно, поскольку в нем отражены некоторые нравы той эпохи:
"Глубокоуважаемый Климент Ефремович!
Мне совершенно не хочется быть в Ваших глазах "преступницей", как представляют меня руководители театра.
Вы спросите: "А почему именно ко мне такое отношение?" На это я отвечу следующее: нашей дирекции неприятны все те, кто не гнет перед ними спину...
Знаете, Климент Ефремович, у нас в театре настолько запуганная атмосфера, настолько все боятся "начальства", что рот не смеют открыть... И вот, естественно, я для дирекции была "белой вороной" и к тому же очень неприятной и опасной, т.к. на партсобраниях, в присутствии представителя райкома говорила всю правду - "невзирая на лица"...
На памятном производственном совещании 20 декабря, после моей речи, принятой труппой с колоссальным одобрением за исключительную правду, меня начало травить начальство в виде гражданина Арканова. Когда секретарь ячейки тов. Сафонов, разбирая все выступления, коснулся моего и произнес фразу, что "Кригер - является кандидатом партии", на это во всеуслышание раздалась реплика Арканова при всем собрании: "Ну, это-то случайность!"...
Вы знаете, Климент Ефремович, я не поверила своим ушам и думала, что ослышалась, но Арканов не унимался. Он, проходя мимо, продолжал меня "задирать". Я подошла к секретарю ячейки с просьбой оградить меня от оскорблений, но Арканов продолжал издеваться и в последний момент, приблизившись ко мне, крикнул в лицо, что я - "ничтожество в партии"!
Вы представляете, что произошло во всем моем существе?! Волна залила мозг... Первый попавшийся предмет в виде злополучной чернильницы полетел в Арканова...
Теперь я лишена лучшего театра в СССР, где была со школьной скамьи и который слишком для меня дорог. Я лишена танцевального класса, занимаюсь в спальне, на паркетном полу, рискуя ежеминутно сломать ноги; я даже лишена закрытого распределителя (продукты первой необходимости по ценам, дешевле магазинных. - Авт.). Словом, больше немыслимо нести такое возмездие. Б. театр - это мое производство, и лишаться его мне, квалифицированному мастеру, совершенно немыслимо. Мои враги Арканов, Кубацкий кричат с восторгом на каждом перекрестке, что мне "не видать Большого театра, как ушей своих".
Дорогой Климент Ефремович, я написала все... А теперь судите сами, уж такая ли я "злостная преступница", что даже к 15-летию Октября меня нельзя "амнистировать"?
Викторина Кригер".
ВОЗВРАЩЕНИЕ В АЛЬМА-МАТЕР
Как ни пытался Ворошилов "надавить" на Малиновскую, но даже он был бессилен уладить дело. Командная система в стране набирала силу, и, видимо, принцип "брать под козырек" тогда еще не дошел до творческих коллективов. Кригер так и оставалась отлученной от театра.
Она продолжала отправлять в ЦК партии письма примерно такого содержания: "Верните меня в Большой театр! Неужели навсегда конец? Я не верю, я не могу себе этого представить! Ведь нет же у нас пожизненного наказания. Неужели это только для меня?!" Однако на них перестали реагировать. Эти послания передавались Ворошилову и аккуратно складывались в папку с надписью "Дело Кригер".
Конфликт "рассосался" без генсека и маршалов. В 1939 году Московский художественный балет, руководимый до этого Кригер, слился с Музыкальным театром имени Немировича-Данченко. Причина междоусобицы в труппе Большого театра исчезла, и Викторина Кригер вскоре стала получать в нем роли. Проработала она в Большом театре до 1948 года, когда заслуженной артисткой России ушла на пенсию.
Сергей Турченко.