-А между тем и то, и другое связано незримыми, но крепкими корнями, - говорит мне следователь милиции Сергей Бабкин, ведущий расследование дела об эксплуатации детского труда, - город умирает, самые дееспособные разбежались на заработки - кто куда, остальные живут углем. Хотите честно? Не лежит у меня сердце к этому делу, да и не стоит оно выеденного яйца, его раздули журналисты. У нас весь город в норах работает, а что делать, если шахты закрыты? Я знаю семьи, где детишки, подростки кормят родителей. Вместо учебы в школе они лезут под землю...
- Но ведь, если верить шумихе, Гордеевы беспощадно эксплуатировали как раз детей?
- Ничего конкретно сказать не могу, дело в стадии расследования. Пока в пользу опекунов говорит одно - кормили детей отменно.
...Скандал вокруг многодетной семьи разразился после того, как осенью Катя Белова, одна из приемных девочек, прибежала в гороно с жалобой на опекунов. Катя сообщила, что мама Люба заставляет работать по дому, а по ночам всех загоняет в шахту. Опекунский совет и служба по делам несовершеннолетних отреагировали незамедлительно. Дяди и тети приехали в школу, где занимались дети Гордеевых, и всех приемных пригласили в автобус, который якобы отвезет их на концерт. А по дороге объявили, что на самом деле ребят везут в детский дом, потому что мама Люба от них отказалась. Надо ли говорить, что для сирот, уже испытавших горечь одиночества, это было шоком?
- Я плакал и стучал кулаками в дверь, - вспоминает теперь 12-летний Женька. - И Стас Белов плакал, хотя сейчас он с Катей заодно.
Узнав о похищении приемышей, Любовь Александровна помчалась за помощью в прокуратуру. И та не осталась безучастной к ее беде, возбудила против опекунши... уголовное дело. Напрасно Гордеева бегала по инстанциям, пытаясь выяснить. в чем провинилась. Напрасно умоляла вернуть ей детей. Отныне каждый ее шаг истолковывался так: боится, что тайное стало явным!
Дети вернулись сами - все, кроме Кати и Стаса Беловых да их подружки Инны, которую в свое время Любовь Александровна взяла под опеку по Катиной просьбе. Наташа Цибикова сбежала из детского дома раздетой, в халате и шлепанцах: когда те порвались, бежала по снегу босиком. В это же время "злодейка мама" мчалась ей навстречу, она-то и спасла ребенка от пневмонии, отдав свою куртку и обувь. Обе плакали, обеих колотил нервный озноб. Они еще не знали, что это только цветочки, ягодки ждут впереди.
30 декабря в десять вечера, когда маленькие беглецы лежали в постелях, а мама со старшими девочками пекла новогодний торт, в дом ворвались шесть милиционеров и работники исполкома. Приемным детям приказали одеться и сесть в машины. Маленький щуплый Женька кинулся наутек, но его схватили и поволокли за шкирку, как щенка.
- Вот - показал он мне разбитую губу, - об машину ударили, болит до сих пор.
Серегу в наказание за дерзость увезли под чужой фамилией в детприемник соседнего города Тореза. Но парень сбежал и оттуда. Вернулся к маме и Женька, выпрыгнув со второго этажа детского дома...
История несостоявшегося семейного дома Гордеевых уходит корнями в 1998 год. Именно тогда многодетная мать услышала от подруги-учительницы о двух сиротках Цибиковых, чей папа лежит в онкологии. И так прониклась состраданием к детям, что решила взять их в свою семью. Несколько месяцев она ухаживала и за отцом, и за брошенными на произвол судьбы ребятишками. Умирая, отец завещал детям чтить тетю Любу как свою мать. Но их не надо было уговаривать: Денис уже сам называл ее мамой.
А через несколько месяцев тогдашний мэр города Шалун предложил Гордеевым взять под крыло еще несколько сирот, пообещав со временем дать семье статус семейного детского дома.
Тогда-то Любовь Александровна и пришла в интернат, переживавший не лучшие дни - на питание детям выделялось по две гривны в сутки, шел ремонт системы отопления, и воспитанники носились по трубам и кучам цемента. На вопрос - кто хочет пойти жить в семью - подняли руки сто человек. Гордеева выбрала самых тяжелых - с энурезом и задержкой психического развития.
Больше вопроса о присвоении Гордеевым статуса семейного детского дома в исполкоме не поднимали, слишком ощутимым бременем легло бы такое нововведение на городской бюджет. А поддержка семье, где воспитывалось теперь шестнадцать детей, свелась к тому, что на сирот выделялось по 20 гривен в месяц и несколько путевок в летние лагеря, да еще подбрасывалась гуманитарная помощь в виде одежды секонд-хэнд.
Надо отдать должное и гороно, и опекунскому совету - они следили за условиями жизни сирот, периодически являлись с проверками. Претензий к Гордеевым не было. Детей поселили в отдельном доме, который содержался в чистоте и порядке, у каждого были свои обязанности.
Чтобы выжить, приходилось крутиться. Без дела никто не сидел: всем скопом работали на огородах, пасли своих коров и коз, делали заготовки на зиму, забивая банками и овощами подвалы. Но росли дети - росли их аппетиты. Девочкам хотелось одеваться не хуже других, мыть головы хорошим шампунем, носить капроновые колготки. Пацаны отказывались от портфелей и требовали модные ранцы и кроссовки, которые на них, что называется, горели. Сережка, мечтая о мотоцикле, уговаривал маму снять деньги с его книжки, но Любовь Александровна была неумолима, все пенсии и алименты она откладывала ребятам на личные счета для взрослой жизни.
- Подыщите нам спонсора, - просила Гордеева в исполкоме, вкладывая в это словцо собственное понятие, - чтоб мы на него работали, а он нам деньги платил.
В ответ ей советовали получше смотреть за детьми, а то один учителям хамит, на другого соседи жалуются. Опекунша и сама знала о детских грешках. Инна, с малолетства приученная мамой побираться, и теперь норовила поклянчить денежки, Стас и Катя Беловы периодически попадались на мелком воровстве. Но как каждая мама, она бросалась в защиту детей, предпочитая их воспитывать с глазу на глаз. Теперь, уйдя в оппозицию к приемным родителям, Стас и Катя заверяют, что в семье на них ругались, постоянно загружали работой... Мама пугала Катю панелью (если она не будет учиться), а Стаса тюрьмой (если не бросит воровать). Но настоящей сенсацией стали откровения о том, что родители каждую ночь загоняли их в шахту и заставляли таскать с 300-метровой глубины на поверхность тяжелые мешки, делая за ночь до двадцати ходок.
- Как же подростки выдержали столь непомерную даже для взрослого нагрузку, как не надорвались, не падали в обмороки? - спрашиваю следователя Бабкина.
- У Стаса проблемы с позвоночником и почками, сейчас мы проверяем, с чем это связано, - отвечает он.
А вот поговорить о жизни в доме Гордеевых с самими "оппозиционерами" Беловыми мне почему-то не позволили. Директор детского дома Светлана Николаевна решительно заявила по телефону, что исполком запретил ей пускать прессу на порог и отвечать на любые вопросы. Отказалась от беседы и заведующая гороно Ирина Киселева, потребовав личное разрешение мэра.
Директор интерната Алла Михайловна Ковлюшенко, четыре года назад отдавшая на воспитание Гордеевым шестерых сирот, и сама удивлена таким оборотом дел.
- Я просто ушам своим не верю! - воскликнула она. - Всегда считала Любовь Александровну добрым, искренним человеком... Может, дети все преувеличивают?
О Любе Гордеевой в поселке говорят по-разному. Одни называют чуть ли не святой: весь мир готова обогреть, бомжа пожалела, пустила в пустую хату, подкармливает, за чужим дедом престарелым смотрит, моет его, ногти ему остригает... Другие мечут громы и молнии: чокнутая, баптистка какая-то, своих детей наплодила кучу и еще всякие человеческие отбросы собирает. Эти Беловы, что от нее сбежали, ворюги ворюгами, все со дворов тащили! Мы ей - растишь арестантов, а она - арестантам тоже мама нужна!..
Любовь Александровна оказалась маленькой полной женщиной с открытым, ясным и безмятежным лицом. Словно не ее объявили врагом детей, не ей грозит тюремный срок от трех до пяти лет.
- Проходите, проходите, - радостно хлопотала она, - хоть один корреспондент захотел со мной побеседовать. А то, ничего не объяснив, забрали детей, только потом прислали бумагу о лишении опекунства!
- Можно мне поговорить с ребятами?
- Конечно. Сережа, Вася, Женя... Идите сюда, а я в сарай схожу.
Трое пацанов сидят на диване, настороженно пытаясь понять, чью сторону я представляю.
- Трудно в шахте работать? - спрашиваю.
- Нас туда не пускали, - отвечает Женька. - Только Вася лазил иногда.
- Три раза, - смеется 16-летний Вася. - Так папка меня так нагнал! У нас в школе многие пацаны добывают уголь на карманные деньги. И мне хотелось. Уголь рубили папка, Валера, старший мамин сын, и бомж, которого мама пригрела. Углем этим хаты топили, на сено и овощи меняли. А мы дежурили на кучах и помогали грузить. Даже соревновались между собой, кто больше норму сделает...
- А как же Катя? Она утверждает, что тех, кто в шахту не лез, наказывали.
- Брешет, - вступает в разговор Сережа, - она же в школе беду натворила, мама ее гулять не пускала. Вот она и сбежала...
Кто же из ребятишек кривит душой?
Если от дома Гордеевых пройти вверх, на пригорок, глазу откроется заснеженная степь, утыканная черными норами. Одни похожи на ямы, другие облагорожены навесами, лебедками, даже теплушками. День и ночь здесь трудятся люди. Одни работают зубилом, другие - отбойными молотками. А кое-где добыча поставлена на современный промышленный уровень. Почему же скромная норка Гордеевых глубиною с домашний погреб наделала такой переполох?
Подхожу к чумазым мужикам, грузящим уголь в машину.
- Рядом с вами "нора" многодетных. Вы часто видели там ребятишек?
- А вы прокурор?- сплевывает один из шахтеров. - Тогда на Пьяныху сходите, там толпы детей работают, уголь сдадут - пьют водку. А про многодетных сказать не могу, не присматривался. Пацаны сторожили уголь, ведь без глазу его не оставишь. Вот "крыше" они не платили, говорят, за это и поплатились.
- А кто "крыша"?
- Да у всех разные, у кого - менты, у кого - исполкомовские.
Так неужели в этом "вина" Гордеевых? Представители областного Детского фонда провели в Снежном собственное расследование и, опросив каждого ребенка, усомнились в достоверности рассказов Беловых. Не может поверить в злодейство опекунов и Марина Степановна Деревенец, 17 лет возглавлявшая службу по делам несовершеннолетних. Именно в ее бытность сформировалась большая семья Гордеевых:
- Любе, что и говорить, не хватает педагогического образования, но разве силовой метод, которым власти попытались навести порядок, можно назвать педагогичным? Да, детей заставляли трудиться, но не мы ли так любим восхищаться: "Он с детства работал с отцом на комбайне..."? Сельские дети с малолетства пасут скотину и косят сено, это в порядке вещей. Конечно, сторожить и таскать уголь - не лучшее занятие для подростков, но в нашем городе это единственный способ прокормить и одеть такую ораву.
В детском доме, где живут сейчас Беловы и Цибиковы, самые образцовые условия: и чисто, и кормят хорошо, а на 30 детей приходится 30 сотрудников. (Кстати, разные злопыхатели поговаривают, что именно нехватка детей, а по уставу их должно быть 38, толкнула городские власти на такие экстремальные меры.) Но никакой казенный дом не заменит родного. И потому так горько тоскуют по маме Наташа и Денис, невольно нарушившие последнюю волю отца. И даже "бунтарка" Катя, увидев маму в окно, сбросила ей записку: "Мамочка, не обижайся, забери нас, пожалуйста, домой!"