ЧЕМ РАНЬШЕ ДАШЬ, ТЕМ ЛУЧШЕ
Иван Петрович - одинокий пенсионер. Пару лет назад он нашел способ подзаработать - начал продавать конверты. Самые обыкновенные, почтовые, по три рубля штука. Конверты расходились "на ура", месячная выручка Ивана Петровича порой переваливала за три тысячи. А секрет его коммерческого успеха - в правильном выборе торговых точек: Петрович продает конвертики у входа в самые крупные и знаменитые медицинские учреждения столицы.
Правда, в последнее время бизнес одинокого пенсионера плавно пошел вниз: пациенты и их родственники постепенно привыкли отстегивать докторам "зеленые" и "деревянные" купюры без всяких конвертов, и те берут, не стесняясь и ничего не опасаясь, - настолько это уже в порядке вещей. И если раньше деньги давали в день выписки, в качестве благодарности за внимательное отношение и эффективное лечение, то теперь чем раньше дашь, тем лучше: наличие у пациента тугого кошелька все чаще становится непременным условием оказания квалифицированной медицинской помощи. И горе тем, чей кошелек пуст.
Не так давно, навещая близкого человека, я стал невольным свидетелем разительной перемены, происшедшей с одним доктором. Первую неделю он относился к своей новой пожилой пациентке К. с явным пренебрежением: на вопросы отвечал коротко и неохотно, во время обхода задерживался у постели не дольше минуты, хотя ей с каждым днем становилось все хуже. Это продолжалось до тех пор, пока женщину не навестил сын, довольно крутой с виду малый. Они с доктором минут на десять уединились в ординаторской - вероятно, сынок подробно интересовался состоянием здоровья матушки. А на следующее утро врача как будто подменили: видели бы вы, как любезен, внимателен и заботлив он стал, как запорхал вокруг ее койки, чуть ли не каждый час заглядывая в палату, ласково справляясь о самочувствии и вежливо напоминая о назначенных на сегодня исследованиях и процедурах. Позднее женщина призналась соседкам по палате, что чудесное превращение доктора имело свою цену - 250 долларов. Совсем немного по московским меркам.
Не буду называть замечательное, по праву уважаемое медицинское учреждение, где произошел вышеописанный эпизод - дело ведь не в конкретном стрелочнике, враче-клятвопреступнике. Дело в том, что в стране окончательно сложился теневой рынок медицинских услуг, включая жизненно важные. По данным исследований, проведенных аспирантом ВНИИ социальной гигиены, экономики и управления здравоохранением имени Семашко Татьяной Гололобовой, затраты на "подарки" врачам составляют от силы 10 процентов всей суммы нелегальных выплат одного пациента. Остальные 90 процентов идут на оплату диагностических и лечебных процедур и на все то, с чем в наших больницах большая напряженка, - на лекарства, шприцы, катетеры, перевязочный материал и даже на постельное белье и питание. Наибольшие суммы нелегальных выплат зафиксированы в Москве и Ямало-Ненецком автономном округе.
ТАКОЕ ДОРОГОЕ СЕРДЦЕ
Тяжелее всего приходится сердечникам - не случайно сердечно-сосудистые заболевания занимают первое место в структуре смертности населения России. Ишемическая болезнь сердца, артериальная гипертония, атеросклероз - эта опасная троица одолевает к 60 годам каждого второго россиянина. Слава науке, сейчас есть хорошие лекарства, позволяющие пациентам долго жить, при условии, что они ежемесячно будут оставлять в аптеке рублей 700-800 (это если у них нет никаких других болезней). Мне возразят, что в каждом регионе есть так называемые льготные перечни жизненно важных лекарств, отпускаемых больным с большими скидками или вовсе бесплатно. Совершенно верно, но эти списки на 90 процентов состоят из старых отечественных препаратов и из дешевых индийских аналогов западных лекарств. Эффективность и безопасность такого лечения - под большим вопросом.
Многим сердечникам показано не консервативное, а хирургическое лечение. Все знают, что такое АКШ - аортокоронарное шунтирование. Эта операция, по сути, спасла от скорой смерти Ельцина и могла бы сохранить и продлить жизнь еще десяткам тысяч трудоспособных российских мужиков, которые умирают от инфарктов, не дотянув до пенсионного возраста. Могла бы...
В Научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева АКШ стоит 3667 долларов, причем сюда не входит стоимость диагностического обследования и пребывания в стационаре. А это еще 35 долларов за один койко-день.
В другом, не менее уважаемом, учреждении - Научном центре хирургии Российской Академии медицинских наук - операция АКШ будет стоить 3800 долларов. Это с самым дешевым протезом клапана аорты. А современные импортные протезы высокого качества стоят от 2000 до 10 000 долларов.
Кто больше? Центр эндохирургии и литотрипсии (ЦЭЛТ) - 5000 "зеленых".
Российский кардиологический научно-производственный комплекс Минздрава РФ (более известный как чазовский кардиоцентр) - 7000 долларов и выше.
ВСЕ ВЫШЕ, И ВЫШЕ, И ВЫШЕ
Многие слышали, что такое стентирование артерий. Эта эндохирургическая операция должна была спасти и продлить жизнь Юрию Никулину, если бы не роковое стечение обстоятельств. Стентирование было и остается очень хорошей профилактикой внезапной смерти от сердечно-сосудистых заболеваний мужчин и женщин любого возраста.
В Научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева стентирование стоит 1867 долларов. Это без учета стоимости стента, а он тянет на 1000 долларов.
В ЦЭЛТе, если операция прошла успешно и без всяких сюрпризов, придется заплатить по 1000 долларов за каждый день пребывания (как минимум 2 дня) и еще 1000 за стент.
В Научно-практическом центре интервенционной кардиоангиологии Комитета здравоохранения Москвы операция стентирования может обойтись чуть дешевле, порядка 2500 за все про все, и даже меньше, если пациент умеет искусно торговаться.
Вообще, здесь, а также в бакулевском центре достаточно гибкая система цен и форм оплаты, здесь практикуется глубоко индивидуальный подход к каждому конкретному пациенту. Центр имени Бакулева хорош еще тем, что там оперируют и взрослых сердечников, и детей.
Хирургическая манипуляция на сосудах ребенка без подключения к аппарату искусственного кровообращения стоит 1141 доллар. Операции детям со сложными пороками сердца - 1800 долларов.
СКОЛЬКО СТОИТ ЖИЗНЬ РЕБЕНКА?
Сколько больных детей умирает из-за того, что их родители не в состоянии оплатить лечение, - такой статистики нет ни у Минздрава, ни у Комитета здравоохранения Москвы. Хотя попытаться представить реальное положение дел можно на примере терминальной почечной недостаточности. По неофициальным данным (официальных нет), ежегодно у 500-750 детей в России отказывают почки. Большинство детей умирают на местах "по неизвестной причине" - им даже не успевают при жизни поставить правильный диагноз. И только несколько десятков "счастливчиков" попадают в Центр трансплантации почки Российской детской клинической больницы (РДКБ).
Чтобы спасти жизнь маленьких пациентов, необходимо срочно начать так называемую заместительную терапию - лечение, заменяющее работу отказавших почек. Есть три вида заместительной терапии - гемодиализ, перитонеальный диализ и пересадка почки. Если ограничиться теми средствами, которые выделяет государство, жизнь ребенка будет исчисляться месяцами, в лучшем случае - несколькими годами. Из бюджета худо-бедно финансируется только гемодиализ - очищение крови с помощью аппарата "искусственная почка", очень болезненная процедура, при которой пациент фактически переселяется в больницу на всю оставшуюся жизнь.
Гораздо более современный и эффективный способ - перитонеальный диализ, когда в брюшную полость заливается специальный раствор, очищающий кровь. Этот вид лечения больше подходит организму, он работает в режиме, близком к естественному режиму работы почек, и хорош еще тем, что после обучения его могут проводить ребенку родители, прямо в домашних условиях. Одна беда - перитонеальный диализ не обеспечивается государством, а необходимые расходные материалы (мешки со специальным раствором, спирт, одноразовые перчатки) стоят минимум 10 тысяч долларов в год. Для крупного ребенка цена возрастает до 15-20 тысяч. Получается, что спасти и продлить жизнь своему потомству могут только "новые русские".
Но даже если маленькому "почечнику" очень повезло, и он дождался своей очереди на операцию, и она прошла успешно, это еще не значит, что его жизнь вне опасности. Чтобы не произошло отторжения пересаженной почки, необходимы лекарства, подавляющие иммунитет. Государство обеспечивает больных только препаратом Циклоспорин А, но этого недостаточно, всем детям после пересадки жизненно необходимо проведение курса лечения препаратом АЛГ - на нем почка продержится значительно дольше. Дозируется АЛГ по весу ребенка, пациент весом 30 кг должен получить 10 флаконов препарата, один флакон стоит 500 немецких марок - о такой зарплате большинство россиян могут только мечтать.
С каждым годом в стране рождается все больше детей с врожденным иммунодефицитом - генетическим поражением иммунной системы, при котором организм теряет способность сопротивляться инфекционным и онкологическим заболеваниям (не путайте со СПИДом - это принципиально разные вещи!). Иммунодефицит чаще поражает мальчиков. В самых тяжелых случаях единственное спасение - трансплантация костного мозга. Она стоит около 50 тысяч долларов, включая затраты на лекарства и расходные материалы. Лишь половину суммы берет на себя государство, остальное должны обеспечить родители. Только благодаря помощи спонсоров в РДКБ ежегодно выполняют 15 пересадок костного мозга. Сотни детей, нуждающихся в этой операции, умирают, не дождавшись своей очереди.
Но и при относительно легких формах иммунодефицита жизнь больных ребят порой висит на волоске. Всем им необходимы переливания внутривенного иммуноглобулина. Если больной получает это лечение в полном объеме, он будет долго жить, сможет работать, иметь семью, детей. Но при одном условии - иммуноглобулин должен быть высокого качества. К сожалению, наш отечественный препарат не отвечает современным требованиям, а импортный иммуноглобулин, который жизненно необходим больным детям, стоит дорого - 260 долларов за один пятиграммовый флакон лекарства.
Рома Голов - один из пациентов отделения клинической иммунологии. Ему 12 лет. Чтобы продолжать жить и сносно себя чувствовать, Роме надо перелить 20 граммов иммуноглобулина в месяц. Отца у мальчика нет, мать - инвалид, бабушка работает уборщицей. Неужели он должен умереть только потому, что родился в бедной семье?
В отделении, помимо Ромы, постоянно наблюдается еще 25 детей, и каждому необходима ежемесячная заместительная терапия иммуноглобулином, и почти все - из малоимущих семей.
- Приходишь утром, а у тебя на всех ребят - в лучшем случае 10 флаконов иммуноглобулина. Вот и приходится решать, кому из них жить, а кому нет. Для врача это самое тяжелое и противоестественное занятие, - признается невозмутимый с виду профессор-иммунолог Российской детской клинической больницы.
РДКБ по уровню подготовки врачей - одна из лучших больниц в стране, и у нее много спонсоров, как наших, так и западных. Если бы не их помощь, едва ли не половины пациентов больницы, возможно, уже не было бы в живых...