Пять лет назад Ободзинского не стало. Но звезда его не погасла. В сентябре на Площади звезд перед концертным залом "Россия" будет заложена именная плита в честь певца. А его шлягеры "Эти глаза напротив", "Что-то случилось", "Луна", "Анжела", "Играет орган", "Колдовство", "Алеша" вновь популярны.
- Песни Валерия Владимировича сегодня у многих на слуху, причем в первоначальной аранжировке, - говорит вдова певца Анна Есенина. - Правда, сам он в последние годы скептически относился к "ретро", считая, что его репертуару 60-70-х надо бы придать современное звучание. Думал даже изменить свой имидж...
- Недавно увидела его клип с записью "Аравийской песни", известной еще по репертуару Александра Вертинского. Удивили и выбор, и голос Ободзинского.
- Он молчал десять лет. Наконец захотел вернуться на сцену, но не с исполнением же современной попсы... А тут прочитал книгу Вертинского "Дорогой длинною" и был под сильным впечатлением: ходил за мной по квартире, зачитывая отрывки из книги, которые, как казалось Валерию Владимировичу, были "списаны с его жизни". У меня большая фонотека романсов и песен в исполнении Вертинского. Словом, выбор был определен: буквально с лету записали "Дни бегут", "Среди миров", а потом - "Снился мне сад", "Жизнь моя, постой, не уходи!", "Аравийскую песню". Очень тепло об этой работе, как я слышала, отозвалась Анастасия Вертинская, которая трепетно относится ко всему, что связано с творчеством ее отца.
- Это был один из последних дисков Ободзинского. А когда была записана самая первая пластинка?
- Она вышла в конце 60-х и тут же стала, как сейчас сказали бы, суперхитом. Тираж - 13 миллионов!
- Настоящий "платиновый диск". Видимо, и гонорары были соответствующие?
- Государство на этой пластинке заработало 30 миллионов, а певцу заплатили 150 рублей. Но деньги для Валерия Владимировича были второстепенным, главным оставалось творчество.
- Казалось бы, "коммерческого" артиста, приносящего огромные доходы стране, надо бы лелеять и холить, а он сталкивался с неприятием... Чем это можно объяснить?
- Только отходя от рутины, нарушая "общепринятые правила", считал он, можно создать в искусстве что-то интересное. Так и поступал. А независимость, раскованность не могли не раздражать. Ему не прощали отсутствия в репертуаре "плакатных" песен. Откуда им было взяться, если его кумирами были Марио Ланца, Синатра, Рэй Чарльз, Том Джонс - "западной" манерой вокала попрекали и самого Ободзинского. Тогда ведь бытовала некая традиция исполнения советских песен с непременно волевым, бесстрашным героем-тружеником. А у Ободзинского герой - мужчина на грани нервного срыва, "бездеятельный" влюбленный, без намека на "классовую борьбу". Естественно, что министр культуры СССР Екатерина Фурцева сказала о нем: "По-моему, Ободзинский - не наш певец". Угодливый же министр культуры РСФСР Попов, побывав на концерте, вообще запретил Валерию Владимировичу выступать, как было сказано в приказе, "в пределах РСФСР". Ханжество, невежество чиновников доходили до курьезов. В 1970 году, когда страна праздновала 100-летие вождя мирового пролетариата, была запрещена песня, в которой пелось: "В каждой строчке - только точки после буквы "л". Ты поймешь, конечно, все, что я сказать хотел... " Партийная цензура "поняла" все по-своему, усмотрев ассоциацию с именем Ленина. В том же году председатель гостелерадио СССР Лапин, увидев певца в одной из передач, приказал: "Убрать Градского!" - "Но это не Градский, это Ободзинский!" - ответили ему. - "Тем более уберите, хватит с нас одного Кобзона!" В результате были размагничены все ленты с записью выступлений. Чудом сохранилась запись, сделанная на милицейском "Огоньке" 1968 года.
- Все это и сломило его, приведя к алкоголю, а затем и к наркотикам?
- Да нет: чиновничью несправедливость он, конечно, очень переживал, но не в такой степени, чтобы заглушать ее водкой. Не давали сцену - так его приглашали петь за кадром: в фильмах "Между небом и землей", "Золото Маккены", "Тайник у Красных камней", "Молчание доктора Ивенса", "Русское поле" его фамилии нет, а голос-то узнаваем! Так что не из-за пристрастия к алкоголю, как считали многие, он на долгие годы оставил сцену. Надо знать Ободзинского, чтобы понять: ему захотелось уйти. Это был его выбор.
Валерий Ободзинский (из семейной видеозаписи):
- Был такой момент, когда, как мне казалось, я достиг своего потолка. Это - раз. Я был неудовлетворен собой. Это - два. В третьих, ради того, чтобы записаться на ТВ, надо было выложить немалые деньги. Я, может, и дал бы их (в этом нет ничего дурного, всем есть хочется), но надо было при этом унижаться. Мне надоело это все. Тогда и решил расстаться с песней: устроился сторожем на склад, чтобы пожить простым мужиком, какими были все мои родные...
- Не было ли все это позерством, игрой? Кого тогда не критиковали? Скажем, того же Олега Лундстрема, с оркестром которого Ободзинский долго сотрудничал и который очень ценил талант певца. Были гонения на Саульского, Нину Дорду, Гелену Великанову, многих других.
- Все его "позерство", как вы выразились, сводилось к фразе, которой он пытался скрыть горечь: "Я одессит, человек с юмором и бывалый, поэтому все вынесу". Но, как поется в одной из его песен, что-то случилось...
- Легко ли было ему после стольких лет затворничества, молчания вновь выйти на сцену, к публике, которая так изменилась за эти годы?
- Прежде его надо было еще заставить расстаться со сторожкой, куда он перебрался, уйдя от тогдашней своей семьи. После нашего первого знакомства прошли годы...
- Раз уж вы сами заговорили о личной жизни, то не могли бы рассказать об истории вашего знакомства?
- Никакого романа. Я была фанаткой Ободзинского, не пропускала ни одного его концерта: у меня до сих пор хранятся билеты, программки. А вот автографы я никогда не брала. Познакомил нас в 1975 году совершенно случайно директор ансамбля Павел Шахнарович. На мою просьбу помочь с билетом он просто отвел меня к Валерию Владимировичу. Мы обменялись телефонами, изредка позванивая друг другу без всяких "серьезных намерений". Да я и думать об этом не могла: он -семейный человек, у меня свои сердечные дела... Потом я потеряла его из виду. Но на каком-то отрезке жизни что-то во мне как будто перевернулось, и я стала искать его. Совершенно случайно телефон мне передал наш общий знакомый. Это было в июле 1991 года. Как раз начались события, связанные с ГКЧП: Москва бурлит, строит баррикады, а я, набив авоськи продуктами, пробираюсь через весь город к "сторожу" галстучной фабрики. Валерий Владимирович переехал ко мне, и я постепенно, осторожно стала уговаривать, чтобы он вернулся на сцену. Думала пробудить интерес, растормошить его. Первый концерт состоялся в сентябре 1994 года в ГКЦ "Россия". Почти не волновался, во всяком случае внешне это не выказывал. Вышел и спел так, будто никакого перерыва и не было. Поклонники буквально закидали его цветами, подарками. Потом были записи дисков, кассет, но ему все это было в тягость. Когда я спрашивала: "Почему тебе не хочется петь?", то слышала в ответ: "Я потом когда-нибудь скажу".
... Это "потом" так и не наступило. Ободзинский скончался от сердечной недостаточности. Ему было всего 55 лет.