- Леонид, почему "Поздний ужин" не выходил с апреля? Неужели программа, не имевшая никакого отношения к политике, смогла так задеть влиятельных чиновников, что ее сняли с эфира?
- Все проще. Никаких подковерных интриг вокруг "Позднего ужина" не было. Дело в том, что наша творческая группа взяла на весну - лето тайм-аут, чтобы придумать новую концепцию.
- Как же изменится эта программа в новом сезоне?
- У меня давно была мечта снимать художественное кино, поэтому хотя бы на телевидении я пытаюсь это осуществить. Новая версия программы еще больше приближена к жанру художественного фильма. В ней, в отличие от прошлых передач, действует постоянный герой - этакий московский Мегрэ, в силу обстоятельств вовлеченный в различные коллизии, конфликты. Он приходит людям на помощь, но не как сыщик, а как нормальный, отзывчивый человек. При этом каждая история построена по законам детектива. В "Позднем ужине" я стремлюсь создать впечатление полной достоверности, чтобы заинтересовать зрителей и чтобы они задавали себе вопрос: придумано это или было на самом деле?
- В течение полутора лет в другой программе - "Особая папка" в жанре телевизионного расследования вы раскрывали тайны отечественных министров иностранных дел: от Чичерина до Иванова, - а теперь добрались и до секретов руководителей спецслужб. Где вы берете материал?
- Если приложить усилия, то узнать можно что угодно. Еще живы многие из участников тех событий, которым посвящены сюжеты "Особой папки", нужно только "выйти" на человека и его разговорить. Потом надо посидеть в архивах, посмотреть научные журналы, чтобы все это проверить. За какими-то сверхсекретными бумагами я не охочусь, да и вообще такого рода документы обычно врут. Ведь нет, скажем, документа, в котором Сталин отдал бы такой приказ: вот этих расстреляйте или устройте такой-то процесс - не оставлял он таких материалов. Или, например, у историков есть версия, что Сталин готовился к войне с США, но никаких свидетельств, подтверждающих это, нет. Так что дело не в документах, точнее, далеко не только в них. Нужно видеть вещи в историческом контексте, чтобы свести маленькие детали в общую картину. Правду можно обнаружить, только сопоставив множество фактов.
- Были ли программы, которые вам особенно запомнились?
- Да, причем не одна. Например, совершенно в неожиданном свете мне открылся Дзержинский. Он вошел в историю как создатель ЧК, но при этом, оказалось, был либеральным экономистом-рыночником, монетаристом, выступал против государственного вмешательства в экономику. Этот человек вполне мог бы сейчас работать в одном институте с Гайдаром. Совсем другие чувства вызвал Менжинский: именно этот добрый и интеллигентный, по виду, человек, как выясняется, разработал страшную тактику чекистского ведомства.
Интересны, на мой взгляд, фигуры Шелепина и Семичастного, которые оказались вовлеченными - в каком-то смысле против своей воли - в политические схватки недавнего времени. Очень любопытна фигура Андропова, но моя точка зрения на этого деятеля расходится с общепризнанной. Принято считать, что у нашего народа нет претензий к Андропову, однако, я считаю, это не так. Он восстановил тотальную систему контроля, которая была уничтожена при Хрущеве, вложил в нее огромные деньги. Именно Андропов способствовал созданию милитаризованной машины, что окончательно истощило, подорвало Советский Союз.
- Насколько я понимаю, главный объект вашего внимания - политика?
- Текущую политику я не очень люблю, хотя последний год вынужден заниматься и ею. Она мне не очень интересна, потому что еще не видны тенденции, не видны люди. Другое дело - попытаться уйти на несколько десятилетий вглубь и проследить взаимосвязь исторических событий. А это уже не политика, а скорее политическая история. То есть история как инструмент извлечения уроков для настоящего. С помощью архива я говорю о дне сегодняшнем.
- В программе "События" вы выступаете уже в несколько ином амплуа. Ваш иронический комментарий к "событию дня" словно еще и еще раз напоминает зрителю, что мы слишком серьезно воспринимаем политиков, которые на самом деле того не стоят...
- Совершенно верно. Когда мы видим на экране какого-то известного политика: вот он вышел из машины, прошел ворота Кремля, сел в кресло, какие-то мудрые слова произнес, - у многих появляется ощущение, что этот политик, в отличие от нас, является носителем какого-то особого знания. Потом, когда этот человек уходит в отставку и начинает говорить более откровенно, то видно, что все его познания и представления о мире вполне примитивны. Это повторяется вновь и вновь. Большинство людей, находящихся у власти, весьма недалекие. И говорить об этом необходимо. В программе, которая выходит с сентября прошлого года, я и стараюсь обратить внимание телезрителей на то, что не стоит переоценивать тех, кто управляет государством, нами.
- Правда ли, что после вышедших на ТВЦ ваших документальных картин "Красный монарх" и "Наследник престола" о Ким Ир Сене и Ким Чен Ире северокорейские власти официально приговорили вас к смертной казни?
- Обещали убить, звонили домой, угрожали: сегодня передача в эфире - завтра ты в морге. Мне пришлось переехать на другую квартиру. Так я и жил, пока замминистра иностранных дел России не вызвал к себе посла Северной Кореи и не сказал ему, что, если с нашим журналистом что-то произойдет, то мы будем знать, кто это сделал. После этого все прекратилось.
- Леонид, как журналист вы, кажется, начинали с газетных публикаций...
- Причем начинал в газете "Труд". В 1978 году я проходил здесь журналистскую практику в международном отделе. Моего руководителя, как сейчас помню, звали Эрик Петрович Алексеев. Я очень благодарен ему за интеллигентную терпимость, которую он проявлял к моим опусам. Это была хорошая школа.