Конечно, многие писательницы сами виноваты, что словосочетание "женская проза" давно стало синонимом слезливой мелодрамы с примитивным сюжетом и предсказуемо-счастливым концом. Имя таким произведениям - легион, ими завалены все книжные полки, лотки и прилавки. Но стричь под одну гребенку все написанное авторами женского пола обидно и несправедливо.
Книги той же Дины Рубиной к женской прозе в вышеупомянутом значении никак не отнесешь. Новое подтверждение тому - ее сборник рассказов "Цыганка", нечто среднее между беллетристикой и эссе. Он состоит из двух разделов - "Между времен" и "Между земель", связанных между собой темой путешествий. В том числе и во времени. Читатели погружаются в родословную героини, полную страшных тайн и романтических историй: например, старая партийка тетя Берта оказывается настоящей убийцей, в юности плеснувшей кислотой в любовника-подлеца ("Душегубица"). А среди многих поколений чистокровных евреев невероятным образом затесалась красавица цыганка, чье заклинание, произнесенное века назад, охраняет потомков "до девятого колена". "Проявлялось ее вмешательство в мою жизнь не сразу, но убийственно надежно". Всех, кто причиняет героине зло, вскоре настигает кара: обидчики ломают руки, разбиваются на велосипеде, тонут в море ("Цыганка")... Затем автор отправляет нас в путешествие по Италии - "стране, в которой гармонично все: рельеф, природа, архитектура, национальный характер" ("Гладь озера в пасмурной мгле")...
Несколько особняком стоит эссе "В России надо жить долго" о писательнице Лидии Либединской, урожденной графине Толстой. С присущим ей юмором Дина Рубина рассказывает о знакомстве с этой удивительной женщиной, которой принадлежала знаменитая фраза "Пока мы злимся на жизнь, она проходит". Лидию Борисовну не видели ни ворчащей, ни раздраженной, она никогда не теряла спокойствия и чувства юмора. Вот она "просит "стаканчик воды, можно из-под крана". Я ахаю и принимаюсь перечислять ужасы про сырую московскую воду, рассказанные недавно одним микробиологом. На что Л.Б. невозмутимо замечает: "Не понимаю, чем вареные микробы лучше сырых..."
Книга для тех, кому нравятся простые (вроде бы) житейские истории, которые под пером автора обретают мистическую глубину. И при всем при том изложены языком легким и прозрачным.
Татьяну Толстую представлять не надо. Даже тем, кто книгу в руки не берет: телезрители знают ее как ведущую программы "Школа злословия". Хотя на самом деле уже первые ее рассказы доказали ум и талант автора, а на долю романа "Кысь" выпал бурный успех.
В новом сборнике "Река" Толстая часто пишет о том, о чем мог бы написать каждый, если бы хотел и умел это делать. Поводом для разговора становится и мороженщик-коробейник, и сломанная стена между кухней и гостиной, и детское воспоминание о плохом театральном спектакле, и восточная кухня... Все эти мелочи жизни не столь ничтожны, как нам иногда кажется. Так, китайский иероглиф из рассказа "Мелкие вещи" "непостижимым образом содержал в себе папино имя и фамилию: вот эти крохотные палочки и черточки, окошечки и подпорочки складывались в длинное имя - целый мир в одном, одновременно взъерошенном и аккуратном рисунке".
Толстая остроумно и парадоксально рассуждает не только о мелочах, но и о "Черном квадрате" Малевича, и о чеховской "Даме с собачкой", и о русском национализме, и национальном самосознании: "Когда русские врут, воруют и обманывают, ...то это не потому, что мы грешны, а потому, что разрыв между добром и злом, правдой и ложью, светом и тьмой, правым и левым для нас объективно не существует. Единственный абсолют - относительность, единственная константа - хаос... Каждый сам устанавливает правила игры... и сквозь клубящийся туман проступают причудливые формулы хаоса, броуновского движения капризных частиц. И не надо спрашивать, каковы эти формулы... Вся русская литература, весь фольклор и вся история к вашим услугам. Но боже упаси подходить к ним, вооружившись ярким светом логики и разума: это все равно, что есть желе вязальной спицей..."
Книга для тех, кто убежден, что женщин интересует не только "формула любви, но и "формула хаоса" и многое другое. Для тех, кто любит Толстую раннюю и позднюю, в сборник вошли вещи старые (например, "Река Оккервиль") и новые. Все они обозначены как рассказы, хотя есть и статьи, и мини-эссе.
О женской прозе упоминает в предисловии к своему сборнику "Вальс с чудовищем" и лауреат прошлогоднего "Русского Букера" Ольга Славникова: "Так называемая женская проза, отражая реальность (и превращаясь в пределе в старый добрый жанр коллективной жалобы), свидетельствует, что от мужчин в жизни очень много проблем". Тем не менее нас ждет не очередная вариация на тему "Красавица и чудовище": упомянутое в название чудовище не мужчина, а женщина. Например, Вика, героиня давнего романа Славниковой "Один в зеркале", чудовищна своей бездарностью, которая подобно черной дыре поглощает все живое и яркое ("отбирать существование было главным Викиным свойством"). В эту дыру затягивает талантливого математика Антонова, и понятно, что это приведет к трагическому финалу: пустота губит и саму героиню, и Антонова. Даже не пустота, а трясина, вязкая и чавкающая, о которой Славникова пишет соответственно густым и вязким языком.
Новые произведения представлены в сборнике рассказами "Базилевс", "Конец Монплезира" и "Мышь". Мне особенно приглянулся последний - "литературная история" о безымянной одинокой студентке по прозвищу Мышь и по фамилии Рычкова, подрабатывающей свахой в бюро знакомств. Однажды в поисках жениха туда приходит ее бывшая учительница Зуя (Зоя Викторовна), и в Мышиной душе вскипает давняя обида и жажда мести... Приятно, что ни говори, повстречать в книжке свою однофамилицу. Пусть и несимпатичную дылду-альбиноску (ростом под метр восемьдесят) и полную дуру ("Эх, какая же ты дура, Рычкова..." - думает Зуя). Но выбирать не приходится: увы, моих однофамильцев и однофамилиц пока до обидного мало в русской и мировой литературе. В отличие от Карениных, Кирсановых, Мелиховых, Форсайтов и т.д.
Книга для тех, кто склонен проверять гармонию алгеброй. И геометрией: в сборнике встречается то "фрактальная геометрия" (с помощью ее расширения доцент Антонов подступает к теории хаоса), то "сумасшедшая синусоида звонка"... Не зря сказано в авторском предисловии: "Остатки моей математической интуиции, когда-то приносившей мне победы на олимпиадах разного уровня, пошли на картину творчества моего героя". А тот, кто эту интуицию растерял или же не имел ее вовсе, пусть открывает справочник по высшей математике.
Благодарим за предоставленные книги Торговый дом книги "Москва" (ул. Тверская, 8).