Путешествие состоялось в рамках Сезонов французского языка и литературы в России
Группа французских писателей в рамках Сезонов французского языка и литературы в России совершила десятидневное путешествие по Енисею. От верховьев до дельты через Абакан, Шушенское, Минусинск, Красноярск, Енисейск, Дудинку, Норильск... Французы признались, что от России у них «кружится голова», их потрясли как сибирские расстояния, так и немыслимая для европейцев оторванность местных людей от цивилизации. Вместе с коллегами весь путь в 3 тысячи километров по реке проделал наш поэт Юрий Кублановский.
— Юрий Михайлович, что позвало вас в столь дальний путь?
— Путешествие было без малейшего налета гламура и туристического глянца. По насыщенности и драматизму, думаю, оно запомнится на всю оставшуюся жизнь. Французам, а вместе с ними и нам, повезло оказаться в местах, где в ХХI веке вряд ли ступала нога западного европейца. Я, волжанин, проплыл по великой сибирской реке, осознав, что это явление не только географическое, но и культурно-духовное. Жителям средней полосы России трудно представить, что значит русло широтою 16, а то и 20 километров. За этим невероятным, совершенно поразившим меня разливом невозможно уследить глазом. Впервые видел с вертолета потрясающей красоты каньоны, водопады и плато Таймыра — девственно дикие места, каких нет в Европе. Хакасия с ее несравненными пейзажами, напоминающими алтайские и монгольские... Замечательная доброта и простодушие сибиряков... До Красноярска мы ехали через Минусинск, где в воскресный день в храме было столько народа, детей, молодежи, что я еще раз убедился: православная вера — главный духовный стержень нашей современной жизни. Хороших впечатлений множество.
— По словам участников экспедиции, вы столкнулись и с громадной экологической бедой...
— Густой смог таежных пожаров от Енисейска до Туруханска заставил вспомнить московское лето 2010 года. С трудом можно было разглядеть енисейскую воду за кормой корабля — только тускло раскаленное солнце вдали. Замечу, что иностранные гости плыли не на комфортабельном лайнере, как водится, а на рядовом рейсовом теплоходе «Александр Матросов» 1954 года выпуска, рядом с обычными пассажирами. Другая драматичная доминанта поездки — никуда не исчезнувшие метастазы ГУЛАГа в Туруханске, Игарке, вызвавшие у меня ассоциации с Соловками начала
И уж совсем нечто особенное — Норильск. Угрожающе дымящиеся трубы «Норникеля», тотальный какой-то развал, только центральные улицы приведены в порядок, а дальше полное безобразие и катастрофическая экология. Хотя нам создали щадящие условия: два дня не выбрасывали сероводород в небо, и местные жители нас благодарили за якобы чистый воздух, которого они смогли глотнуть. Разговорился с одним из местных рабочих: условия труда жутко тяжелые, работникам необходима реабилитация, а возможностей для нее почти что нет. Чтобы, к примеру, попасть в бассейн, надо занимать очередь в 6 утра.
При советской власти люди могли посещать по вечерам школьные спортзалы, а теперь лишены и этого. Жизнь, прямо скажем, на износ...
— Как местная публика реагировала на вас — гостей из благополучной Европы?
— В любом провинциальном городе, и Сибирь тут не исключение, есть сплоченная группа интеллигенции, литературное объединение энтузиастов, жаждущих знать о том, что творится в русской и мировой словесности. Интеллигенции нашей стало меньше, но она никуда не делась. Ее культурные запросы, разумеется, не могут удовлетворяться тем, что показывается в телевизоре. И понятно, в Дудинке или за Северным полярным кругом столь представительная делегация с присутствием писателей, приехавших из Франции, — это событие. В библиотеках, музеях, сельских клубах нас встречали очень тепло и заинтересованно. Хотя окружающая обстановка, повторю, по-прежнему напоминала гулаговский предзонник.
— Как думаете, сможем мы в обозримом будущем обустроить эти необъятные просторы?
— Я — как, думаю, и большинство соотечественников — не живу сейчас с ровным чувством, будто все идет на поправку. Обеспокоенность происходящим очень велика. Но тем не менее убежден, что надо верить в эволюционное поступательное развитие нашего гражданского общества и ни в коем случае не раскачивать обстановку. Это подтвердили и беседы с простыми людьми. Например, из телевизора сибиряки осведомлены об истории с Pussy Riot и относятся к шумихе вокруг нее с глубочайшим возмущением, совсем не так, как значительная часть столичной тусовки.
— А в Абакане, Шушенском, других глубинных уголках гражданское общество есть?
— Несомненно. По моим наблюдениям, в значительной степени оно носит краеведческий характер, будь то в Сибири, в Центральной России или на Дальнем Востоке. Высококультурные, активные люди, слава Богу, не перевелись. Они борются за спасение старых кварталов, окружающей природы, идя и дальше, к более широкому гражданскому чувству. В этом движении задействованы музейщики, краеведы, биб-лиотекари, учителя. С ними я чувствую себя своим во всей России.
— А как вам было рядом с французскими коллегами, среди которых преобладали литераторы нового поколения?
— Я не переставал удивляться их нескончаемому любопытству. Никто ни минуты не ленился, старался узнать и посмотреть по максимуму. Все пристально интересовались историей ГУЛАГа и окрестной экологической ситуацией. Неизвестно, что они у себя во Франции напишут — наверняка будет много критического и язвительного. Но все радовались, что побывали в этой малодоступной, закрытой части России, и говорили, что пережитое здесь останется в памяти навсегда.
— Ваш собственный ответ на поездку уже созрел?
— Формула «поехал — написал» срабатывает не всегда. От Пушкина ждали, что он съездит в Арзрум и создаст поэму, прославляющую генерала Пашкевича... Впечатления должны отложиться. Я начал работу над большим очерком, который будет называться «На Енисее» и, надеюсь, выйдет в одном из осенних номеров журнала «Октябрь», посвященном нашей экспедиции.