«В данном случае речь идет не о борьбе с пьянством, а о наказании невиновных. Достичь абсолютного нуля содержания этанола в крови в принципе невозможно», – цитируют депутата информационные агентства. Любой из 50 млн российских водителей, считает Беляков, может пострадать из-за неточности алкотестера или естественных особенностей своего организма.
В отличие от футбольных притязаний, в данном случае позиция депутата, предлагающего ввести допустимый нижний предел – 0,2 промилле в выдыхаемом воздухе, логична, непробиваема и весьма привлекательна. Напомним в двух словах, как, собственно, работал закон о промилле. Изначально в законе 2008 года существовал нижний предел содержания алкоголя: 0,3 промилле – в выдыхаемом воздухе, 0,15 – в крови. Все изменилось в 2011‑м, когда по инициативе президента России Медведева в закон были внесены изменения и нижнюю графу обнулили. Что, естественно, вызвало недоумение специалистов.
Дело в том, что какой-то уровень алкоголя (вернее, этанола) содержится в выдыхаемом воздухе каждого гражданина Российской Федерации. Вне зависимости от того, пьет он за рулем или не пьет, водит автомобиль или нет. Есть какое-то количество алкоголя даже в сладком выдохе моей пятимесячной дочурки. Ей, правда, везет – ее пока на машине только возят. А вот папу злые полиционеры, особенно коррупционеры, имеют полное законное право лишить управления семейным автомобилем сроком на полтора года, даже не предлагая дунуть в трубку.
Дело даже не в классическом кефире или квасе, которые с точки зрения промилле – крепчайший алкоголь. Просто, как утверждают медики, при ряде заболеваний желудка этиловый спирт (или этилосодержащие продукты) появляется в выдохе даже после того, как человек пожевал горбушку ржаного хлебушка.
«Всякий раз, оправдывая «нулевые» поправки Медведева, власти говорят о том, что никого за кефир прав не лишили, – замечает юрист Сергей Смирнов. – Хочется тогда понять: а почему не лишили, раз абсолютный ноль недостижим? Плохо работает полиция – отпускает пьяных! А если серьезно, неисполнение буквы закона – это недопустимо. И дело не только в алкотестерах гаишников.
Дело в том, что и врачи, которые обязаны определить степень опьянения, с 2011 года делают это исключительно по алкотестеру. Тогда как существуют и тест Ромберга, и куча разных действий, которые необходимо проводить с пациентом для определения степени его опьянения. Это наглядный пример того, как непродуманная буква закона тянет за собой вереницу должностных недоработок и преступлений».
Что же получается на деле? Статистика ГИБДД доказывает, что лишение прав отнюдь не заставляет преступника, привыкшего к выпивке за рулем, начать новую жизнь. И на 15 суток такие персонажи, когда их ловят инспекторы, садятся, не видя в этом трагедии. А громкие дела о пьяных наездах в конце прошлого года более чем красноречиво подтверждают: с пьянством за рулем только нулевыми промилле бороться бессмысленно.
Кроме того, нулевой градус открыл широчайший ход для тех самых коррупционеров в погонах. Чтобы оформить бумаги о лишении пьяного водителя права управления машиной, требуется часа два писанины. А любой инспектор может без всякого прибора определить, когда, сколько и какого напитка было вами употреблено. Соответственно, опасных водителей и лишают, и оформляют. Ну а тех, от кого слегка пахнет, можно за пару часов убедить решить вопрос полюбовно. Тысяч за 90–150 – в зависимости от дохода водителя, который инспекторы тоже легко вычисляют без прибора.
«Напомню, что вернуться к нижнему допустимому уровню содержания этанола предлагал и правозащитник Лысаков, еще будучи кандидатом в депутаты от «Народного фронта», – комментирует ситуацию заместитель главного редактора журнала «За рулем» Игорь Моржаретто. – Но его законопроект даже не был рассмотрен в Думе. Как, по мнению экспертов, ляжет под сукно и инициатива Белякова.
На сегодняшний день среди европейских стран с развитым автомобильным движением нулевые промилле существуют в законах, например, Украины и Эстонии. Но и там и там приняты подзаконные акты, указывающие на допустимость содержания тех самых 0,2 в выдыхаемом воздухе».
Вопрос в том, насколько необходимо и полезно России оставаться в столь абсурдном законодательном одиночестве.