НАМ НЕ ДО ПЕСЕН У КОСТРА
Елизавета Бочкарева, 10 детей:
Наша жизнь в течение этого десятилетия напоминала бег с препятствиями. Одна радость - после трехлетнего проживания в нашем семейном детском доме дети стали называть нас "мамой" и "папой". Причем старший сумел это сделать лишь в 17 лет. Для нас этот день был даже важнее того, когда наши собственные детишки впервые произнесли эти дорогие слова. Чем только мы не занимались: разводили кроликов, выращивали коров, сажали картофель, и, по нашему мнению, самый трудный период перебарахтались - другого слова не подберешь. Сейчас открыли в деревне небольшой ларек, который позволяет обеспечивать семью товарами по оптовым ценам и получать прибыль. Мизерную, конечно, но для нас каждая копейка дорога. К сожалению, нет теперь возможности уделять детям столько внимания, как прежде. Нет времени на походы в лес и песни у костра.
За это время родной сын Бочкаревых женился, стал отцом, переехал в Ростовскую область и заочно учится в институте. Женились и двое приемных сыновей, оба с семьями живут пока в родительском доме, получили рабочие профессии. Третий приемный сын - студент сельскохозяйственного вуза. Приемная дочь учится в Рязанском областном училище культуры, другие дочки пока школьницы.
МЫ ВЗЯЛИ ДЕТЕЙ РАДИ ЛЮБВИ
Нина Жоголь, 15 детей:
Если бы вы знали, каких оскорблений мы наслушались за эти годы из-за жалких копеек, которые нам иногда перепадают от государства! Можно подумать, что мы согласились стать приемными родителями ради 600 рублей пособия! Чуть что - местные власти пугают, что заберут детей в казенные дома: дескать, если вам трудно, отдайте сирот обратно на попечение детских домов. Вот такой "государственный" подход к судьбе сирот. Зато, слава Богу, хоть работать не мешают: освободили нас от налогов, обходят стороной при поборах, и на том спасибо.
Я не считаю, что местная администрация нам что-то должна.Потому ни у кого ничего не прошу. Сами районные начальники помощь, конечно, тоже не предлагают. В прежние времена мы выживали за счет хозяйства, держали трех коров, бычка, свиней, гусей, кур, сеяли три гектара картошки. Нынче, видимо, останемся без "второго хлеба" - нет семян на посадку, а купить не на что. За килограмм семенного картофеля надо выложить восемь рублей, а покупать-то приходится тонну. Вот и посчитайте, почем нам выходит кило картошки. А еще надо приобрести поросят, цыплят и корм для них. Добро бы дали ссуду, мы бы быстро рассчитались с кредитором, но связываться с семейным детским домом никто не хочет.
На словах вроде все поддерживают, а на деле - крутись, как знаешь. А тут еще беда на нас обрушилась, несколько лет назад утонул приемный сын. Мы до сих пор места себе не находим, муж два инсульта перенес. Если бы не дочки-школьницы, которых на ноги ставить надо, даже не знаю, как и жили бы.
Старшая дочь (приемная) закончила в Санкт-Петербурге медицинский институт и стала врачом, вышла замуж, родила ребенка и взяла еще двух приемных. Другая дочь (приемная) живет там же и работает медсестрой в железнодорожной больнице. Еще одна дочь (приемная) - студентка лицея кулинарного мастерства. В родительском доме живут два взрослых сына (приемные), оба получили среднее профессиональное образование и работают. Еще пятеро детей (приемных) пока школьники, учатся на "4" и " 5", занимаются в музыкальной школе.
И ВСЕ РАВНО Я СЧАСТЛИВА
Любовь Саурина, 12 детей:
Когда мы с мужем решили организовать семейный детский дом, у нас уже было четверо своих детей. Как мы мечтали построить в деревне детский городок, все казались нам друзьями и единомышленниками. За первым приемным ребенком летели в приемник-распределитель на крыльях, привезли его, взъерошенного, озлобленного, окружили заботой, лаской, а он в первый же год сбежал. Да еще и прихватил с собой деньги. Потом еще сбегал дважды. Словом, с первым же ребенком мы намучились так, что другие уже казались "покладистыми". Что взять с детей, которые от собственной матери видели пинки и побои и получили в наследство букет болезней.
Столько всего было за эти годы - написать, так на целую книгу хватит. Жили мы своим подсобным хозяйством, правда, сейчас оно значительно уменьшилось. А ведь животные для нас не только источник мяса и молока. Каждый ребенок ухаживает за козленком, курочками, гусями или поросятами: кормит их, прибирается в сарае.
В последнее время благодаря помощи Детского фонда удалось сделать кое-какие запасы, закупить корма и главное - мы наконец-то перестали брать в долг продукты из деревенского магазина. Вот разберемся с весенними проблемами, посадим картофель (боюсь только, что 60 соток нам не осилить), и можно передохнуть. Если бы не ежечасная борьба с местными властями, особенно с чиновниками от образования, я бы считала себя самым счастливым человеком на свете.
Старший (родной) сын женился, выучился и уехал, еще один ( родной) - студент сельскохозяйственной академии, его брат (родной сын Сауриных) работает бухгалтером. Двое сыновей (приемных) - пчеловоды, еще один сын (приемный)- гордость и любимец семьи - курсант суворовского училища, дочь (приемная) поступила в педагогическое училище, еще две дочери (приемная и родная) заканчивают школу и собираются в МГУ, на биологический и юридический факультеты. Остальные дети ( приемные) учатся в средних классах школы.
МОЖНО ЛИ ПОМОЧЬ ВСЕМ?
Юрий Игнатов, 11 детей:
Еще проходя службу в Афганистане, я понял, что настоящее человеческое богатство - в ощущении своей нужности и ответственности за близкого тебе. И когда спустя годы мне пришлось лечить двух детдомовских ребятишек, их сиротские глаза так запали в душу, что мы с женой посоветовались и решили пойти работать в детский дом. Чего только мы там не насмотрелись и не наслушались! Но кое-чему научились и поняли главное: увы! - всем детям не поможешь, надо спасать одного, двух, трех, четырех... Потому со слезами на глазах попрощались с детишками и организовали свой собственный семейный детский дом. И тут жизнь преподнесла еще один урок. Оказывается, к приемному ребенку невозможно относиться как к родному. Больно писать эти строки, но это так. Хотя духовная близость ничуть не уступает кровной, и об этом мы всегда говорили своим детям - и родным, и приемным. Заметили мы и другое: даже тогда, когда дети в нашей семье еще не осознавали кровного родства, они все равно выделяли друг друга - родному братику или сестренке доставалось первое яблоко, лучшая игрушка.
Создавая семейный детский дом, мы считали, что чем больше детей мы сумеем взять, тем лучше. Ничего подобного. Сейчас, прожив вместе более десяти лет, мы уверены, что количество приемных детей должно быть ограничено до трех, в крайнем случае, до пяти. Плюс двое собственных. Семь детей - вот идеальное число, не случайно же слово "семья" можно прочитать как семь "я".
Старший сын (приемный) уехал учиться в Университет культуры, другой (родной) вначале поступил в радиоакадемию, потом в юридическую академию, где сейчас и учится. Еще один сын (родной) пошел по стопам отца и поступил на педиатрический факультет медвуза, его брат ( родной сын Игнатова) мечтает стать офицером и служить в погранвойсках. Их приемный брат хочет получить профессию повара. Одна из дочерей ( приемная) поступила в училище культуры, туда же будет поступать ее сестричка (приемный ребенок). Еще одна дочь (приемная) хочет стать - ни больше ни меньше - укротительницей тигров.