- Юрий Александрович, вы почти 30 лет являетесь бессменным ведущим "Клуба путешественников". А как начиналась ваша работа на телевидении?
- После того как в январе 1973-го не стало основателя "Клуба кинопутешествий" Владимира Адольфовича Шнейдерова, вести программу пригласили известного ученого, профессора Андрея Банникова. Однажды редактор передачи Жанна Фомина попросила моего друга Владимира Ухина подыскать какого-нибудь парня, непременно путешественника, который в то время, пока Банников находится в отпуске, смог бы бойко произносить текст перед камерой. Володя решил, что я для этой роли вполне подойду. Мы с ним довольно часто выступали в совместных концертных программах: он рассказывал о забавных нелепицах на телевидении, я - о плаваниях с Туром Хейердалом. Володя предложил редакции мою кандидатуру. Я вел передачу в течение месяца, когда же вернулся Банников, на телевидение посыпались возмущенные письма с вопросами, почему Сенкевича убрали из эфира. Меня позвали обратно, и вот уже почти 28 лет я вместе с "Клубом путешественников".
- В те годы мало кто из наших соотечественников мог позволить себе поехать за рубеж. Ваша передача для большинства телезрителей была чуть ли не единственным окном в мир. Совсем другое дело сегодня. Изменилась ли в последние годы концепция и роль вашей программы?
- Пожалуй, что нет, ведь за так называемым "железным занавесом" передачи, подобные нашей, существовали давным-давно. Причем именно в тех странах, которые нельзя обвинить в том, что их граждане не могут выехать за границу: в Японии, США, Англии. Более того, в некоторых из них есть целые каналы, посвященные путешествиям, например, "Дискавери", вещающий 15 часов в сутки. Я не вижу прямой связи между возможностью или невозможностью людей путешествовать и телевизионным показом нашей планеты. Все равно ни один человек не в состоянии объехать все двести с лишним стран, существующие на земле.
- Чем отличаются нынешние условия вашей работы от тех, что были при Гостелерадио?
- Сейчас большую часть показываемых репортажей и фильмов мы снимаем сами. Во времена Гостелерадио использовались главным образом чужие материалы, которые закупались или поступали по обмену. И хотя всем казалось, что я бесконечно езжу за рубеж, это была только видимость. Я выезжал за границу раз, максимум дважды в год, и то не по линии телевидения, а на различные медицинские конгрессы и съезды. Там я обязательно встречался с нашими корреспондентами, с ними мы снимали один или несколько сюжетов. Потом вся эта система рухнула, и начиная с 95-го мы практически все снимаем сами. Поэтому каждый раз для наших, в общем-то недешевых, экспедиций приходится находить спонсора. Нас возят туристические фирмы или какие-то государственные структуры - министерства туризма, которые есть во многих странах. Такая схема работы нас устраивает, она позволяет программе оставаться в эфире.
Достаточно много внимания в последнее время мы уделяем нашей стране: разрабатываем долгосрочную программу "Телевизионный атлас России", в которой рассказываем о российских регионах. Как мне кажется, это вызывает немалый интерес. По большому счету мы очень мало знаем нашу собственную страну. Она такая гигантская, что побывать во всех ее уголках практически невозможно. Например, в прошлом году мы сняли материал о Кемеровской области. Вот вы как ее себе представляете?
- Это угольные шахты, леса, Сибирь...
- Ну да, все так и думают, что уголь, гарь, пыль и тому подобное. Все это есть, но есть там и другое - замечательная горная Шория, прекрасные наскальные рисунки, есть изумительные места, где люди отдыхают.
- В одном из февральских выпусков программы мне запомнился фильм о Бакунине. Это не совсем типичная для вас программа...
- Сюжет о Бакунине и его родовом поместье Примухино Тверской губернии я вынашивал лет пятнадцать. Дело в том, что в Институте медико-биологических проблем со мной работала Ирина Плясова-Бакунина, внучатая племянница Бакунина. Она приносила мне какие-то книги, предлагала снять сюжет о Михаиле Александровиче. Хотя, откровенно говоря, я никакой симпатии к этому, как сказали бы сейчас, "международному террористу" не испытываю, но в конце концов мы съездили в Примухино и там узнали много удивительного и о нем, и о его семье. Совершенно непонятно, как мальчик, выросший в столь дружеской, теплой и интеллектуальной обстановке, мог превратиться в такого ужасного человека.
- Надо думать, у вас всегда есть в запасе солидный "редакторский портфель"?
- Когда как. К концу прошлого года у нас в распоряжении было очень много отснятых сюжетов. Сейчас этот резерв потихоньку истощается. Поэтому в самое ближайшее время мы намерены приступить к активным съемкам. После Кемеровской хотим поехать в Нижегородскую область, потом в Ростовскую, где Тур Хейердал собирается провести археологическую экспедицию.
- Мне кажется, один из самых драматичных моментов вашей жизни - это завершение первого плавания с Туром Хейердалом, когда лодка чуть не затонула в океане. Почему так получилось?
-Плотники, строившие "Ра", обрубили у лодки загнутую корму, решив, что все расчеты и чертежи Тура - ерунда. А корма была необходима, чтобы лодку не заливало, когда она преодолевала океанскую волну. Когда это поняли, ее надставили, но целостность конструкции уже была нарушена, и через месяц после выхода в открытый океан нос лодки стал неотвратимо погружаться в воду, "Ра" буквально превращалась в субмарину. Мы предприняли отчаянные попытки к спасению. Под рулевым мостиком находился спасательный плот из пенопласта, рассчитанный на шесть человек (нас на лодке было семеро), который мы распилили и укрепили на корме. Это помогло продержаться еще недели две, прежде чем мы послали сигнал "SOS!". На наш призыв откликнулась яхта какой-то американской миллионерши. Мы вот-вот должны были встретиться с нашими спасателями. И, искренне радуясь этому, отправили за борт все лишнее - бочку с солониной, глиняные кувшины с водой, даже хлеб - не предполагая, что ожидание встречи растянется еще на пять дней. Спать было негде (я спал, а точнее плавал, на связанных пустых канистрах, кто-то просто оставался на палубе, привязав себя к матче, как Одиссей), есть было нечего, вода почти закончилась. Эти пять дней были не самыми лучшими в нашей жизни.
- Соответствует ли ваш характер тому, что предписывается астрологией представителям знака "Рыбы", под которым вы родились?
- Наверное, да, все-таки люблю плавать. Но если серьезно, то я человек несуеверный, в приметы не верю и, откровенно говоря, с легким скепсисом отношусь ко всем этим Рыбам, Весам, Девам. А также к гаданиям по рукам или ногам.
- А правда ли, что вы всегда с собой носите листочек с куста, который сорвали у подножия Синайской горы?
- Да, это листок с куста неопалимой купины, растущей у подножия горы, где Господь Бог якобы разговаривал с Моисеем. Правда, сорвал его не я, а священник из монастыря Святой Екатерины, с которым мне удалось подружиться, благодаря чему нам разрешили вести съемку там, где обычно этого не позволяют. Вот этот листок я всегда ношу с собой.
- Вы не жалеете, что вместо космических странствий вам пришлось выбрать земные?
- Конечно, хотелось бы посмотреть на земной шар - все-таки очень интересно, как мы выглядим с высоты 350-360 километров. Мне рассказывали космонавты, что у иллюминатора можно сидеть бесконечно долго - настолько интересна "картинка", которая под тобой. Разумеется, жаль, что мне не удалось этого сделать, но, с другой стороны, мне удалось многое другое.