- В своей "Одиссее" вы рассказываете, как первый раз приехали в Москву, как познакомились с Элеонорой Яблочкиной. Чем вас покорила наша страна?
- О России и Лоре я готов говорить без остановки, но боюсь вам наскучить. Много лет назад я приехал к вам, когда мне было очень трудно. Профессор Коновалов спас мне жизнь. Я обязан России за то, что она не только подарила мне любимую женщину, она подарила целый континент, по которому можно странствовать не то что 25 лет, как Одиссей, а вечность.
- По своему образованию вы педагог. Какой главный совет можете дать молодежи, чтобы она хотела и могла творить?
- Как учитель я уверен в том, что искренние и добрые слова - лучший лекарь и наставник в жизни. Моя самая любимая фраза принадлежит не поэту, не художнику, не режиссеру, а доктору. Более мощной фразы, чем та, которую я услышал перед предстоявшей мне сложной операцией, я не знаю. Профессор Коновалов сел передо мной и лаконично сказал: "Тонино, если ты мне поможешь, и я тебе помогу".
- Вы помогли Андрею Тарковскому снять картину "Ностальгия". Многие не верят, что в прекрасной Италии можно скучать по несчастной России. Может, вы были свидетелем ностальгии Андрея?
- Однажды, когда мы искали с Тарковским натуру для фильма "Ностальгия", он неожиданно остановился у вспаханного поля и долго стоял. Я спросил: "Отчего, Андрей, ты так долго смотришь на пустое поле, где ничего нет?" В ответ я услышал: "В любой стране мира все вспаханные поля одинаковые. Когда я смотрю на это вспаханное поле, то думаю, что нахожусь в России". Мы с Андреем очень много гуляли, ходили в разные места, посещали церкви, и я видел, как он тосковал по родине, как везде искал ее следы. Тарковский как никто другой умел видеть красоту вещей. Карлос Кастанеда в своих книгах проводит разницу между тем, что значит "смотреть", и тем, что значит "видеть".
- Наверное, обыватели смотрят, а художники видят?
- В самых обычных, неприметных вещах скрыта красота. Как-то раз, поехав в горы, я натолкнулся на старую-старую скамейку, которая вся была покрыта мхом. Сначала я взглянул на нее мимоходом, а потом увидел: а ведь она, скамейка, страдает от одиночества, на нее никто не садится, не целуется на ней, не читает газет. Как только я это увидел, то понял, что должен разделить одиночество скамейки, и целый день сидел на ней.
- Говорят, что любовь слепа. Когда вы встретились с Лорой, вы сразу поняли, что она ваша вторая половинка?
- Моя встреча с Лорой - одна из самых смешных на земле. Когда мы познакомились, я не знал ни слова по-русски, Лора - по-итальянски, а переводчик, приставленный ко мне, был албанцем и не знал ни русского, ни итальянского. Встретились мы зимой, в 35-градусный мороз, и гуляли по парку "Архангельское". Мне казалось, что у меня от холода отвалятся уши, и я пытался сказать об этом Лоре. Потом на рынке я купил клетку, подарил ее Лоре и стал заполнять любовными посланиями. Лора вынимала записочки и пыталась прочитать, что я написал. С этих записочек началось ее изучение итальянского языка. Влюбленность - это счастье! Мой друг Феллини перед смертью сказал: "О, если бы была возможность влюбиться еще раз, я бы все за нее отдал!"
- Не подарите ли напоследок читателям "Труда" афоризм от Тонино Гуэрры?
- Маленькую ошибку исправляют большой. Эту фразу, а также многие другие можно найти в моей новой книге "Одиссея Тонино".