Гвоздь сезона в Москве — рекордно большая выставка Кабаковых, наиболее востребованных в мире мастеров из России. Хотя новый арт-сезон разделил публику на эстетов и искателей смыслов. Первым — услада глаз в ГМИИ имени Пушкина, блеснувшем шедеврами из Японии, в Музеях Кремля, собравших удивительные драгоценности Дома Bulgari, в музеях Рублева и Историческом, где ждут знатоков икон. Третьяковка же, ритуально украсив русскими пейзажами «Зарядье», в своих собственных владениях на Крымском Валу выкатила совсем тяжелую артиллерию совриска (современного искусства, если кто не привык к этому словечку). В Москве после лондонской галереи Тейт и питерского Эрмитажа завершает мировые гастроли экспозиция звездного авторского дуэта Ильи и Эмилии Кабаковых.
Проект «В будущее возьмут не всех» впервые дал нам панораму творчества самого дорогого из ныне живущих художников российского происхождения, к которому в последнее время примкнула соавтором его супруга. Маэстро уже 30 лет живет за океаном, а ключевые произведения рассеяны по мировым музеям и фондам: например, «Человек, улетевший в космос из своей комнаты» прибыл из Центра Помпиду. К тому же Кабаков, в СССР подвизавшийся иллюстратором детских книг, давно перешел к со-зданию «тотальных инсталляций», а их сложно перевозить и монтировать. Теперь силами нескольких музеев удалось совершить прорыв, пусть и заменив недоступные работы макетами.
Риск остаться без привычной толпы зрителей Третьяковку, похоже, не пугает, хотя подозрительное отношение нашей публики к современному искусству известно. С той же отвагой рядом с кабаковской выставкой ГТГ откроет вскоре ретроспективу Михаила Ларионова — пионера русского авангарда, прожившего полвека в эмиграции и, увы, мало известного на родине, в отличие от его жены Натальи Гончаровой. Запрос зрителя «сделайте мне красиво» — это точно не к нему...
Именно это требование и высмеял Кабаков, построив «Пустой музей» — большой зал, неотличимый от классического, с мягкими диванами, бархатом стен, золотом рам, да только без картин. В записке у входа обещано скоро их привезти, а пока — лишь пучки света по стенам, где должны висеть холсты, и возвышенная музыка Баха. Кто знает, что сюда завезут: а вдруг дефицит, мечту советского обывателя? Спешите занять очередь!
Правда, как ни старайся, в будущее всех не возьмут, гласит название проекта — и главного экспоната. Предупреждение горит на последнем вагоне поезда, оставившего позади брошенный хлам: обломки, обрывки холста, осколки надежд. Ироничный автор ведет диалог с «великим и ужасным» Малевичем, перечеркнувшим старое искусство своими «квад-ратами», и в то же время — с живыми коллегами, жаждущими остаться в истории. Спросить бы, видит ли он в прекрасном будущем самого себя, да лукавый Илья Иосифович, которому вот-вот стукнет 85, не приехал из Нью-Йорка.
У Кабакова вы столкнетесь с миром коммунальной квартиры. Вы спросите, сколько же можно об этом: страна-то у нас совсем другая! Грешна, я и сама так думала, пока не сходила на выставку. Там печаль, шок и... правда: пусть мы выехали из коммуналок, но мир вещей, грозящих заполонить все пространство и вытеснить человека, никуда не делся. «Случай в коридоре возле кухни» — давняя инсталляция, где в воздухе опасно зависли «взбунтовавшиеся» миски-плошки-сковородки, грозящие полететь нам в голову. Ну а юным полезно узнать про графики, на которых обозначалось, чья очередь мыть туалет...
Не знаю, вспомнил ли кто-то, готовя выставку, что она проходит в год столетия с начала Гражданской войны. И художник в реминисценциях коммунального быта словно возвращается к той войне, тлевшей и легко вспыхивавшей под любой, даже вполне мирной крышей. Сегодня, когда наше общество вновь расколото на сказочно богатых и непоправимо бедных, творчество Кабакова, казалось бы, уже принадлежащее истории, внезапно обрело злободневность.