После битвы первый рейсовый пароход пришел в Сталинград в мае. На нем двадцатилетняя Надя Черникова с маленькой дочуркой на руках вернулась в свой город. Только это уже был не тот цветущий солнечный Сталинград, в котором она выросла и так любила. Вокруг - пепелища, груды искореженного металла и камня.
Каждое утро, как на работу, вооружившись стареньким этюдником и карандашами (остатки довоенной роскоши), Черникова отправлялась в город. Народу в Сталинграде в то время было мало, иной раз она проходила километры, не встретив ни души. По пути обычно покупала себе "на обед стакан семечек" за 25 рублей. Домой возвращалась к вечеру, едва держась на ногах.
У нее набралась толстая папка рисунков - драгоценные художественные свидетельства той жуткой поры. Но и многие годы спустя Надежда снова и снова возвращалась к теме. Позже она, как и другие коллеги, будет писать разное, но Сталинград-43 навсегда останется в ее сердце.
Однажды к ней приехала гостья из Испании. Долорес, так ее звали, разыскала Черникову по какому-то международному справочнику. Она искусствовед, в Мадриде ей принадлежит картинная галерея. Долорес посмотрела сталинградские рисунки Надежды, захотела купить все сразу. Деньги предлагала немалые. Но Черникова не смогла продать их. Эти работы, убеждена она, должны остаться дома.