Идея радикальных преобразований в сфере науки появилась еще в 1993-м, когда под напором шоковых реформ шло обвальное падение российской экономики. 22 июня 93-го Борис Ельцин подписал Указ "О государственных научных центрах Российской Федерации". С тех пор на отбор важнейших для страны перспективных отраслевых институтов, предприятий и комплексов ушло почти 12 лет (ясно, в каком "долгом ящике" этот список лежал). Поначалу топор был занесен над академическими организациями, занимающимися фундаментальной наукой: из 800 хотели оставить 100 - 200. Но после протестов ученых от этой бесшабашной затеи "тотального сокращения дармоедов" отказались (по крайней мере на нынешнем этапе). А вот с институтами, занимающимися прикладными разработками, ситуация иная. Сторонники реформ говорят: "Многие "прикладные" НИИ и КБ работают вхолостую, их продукция никому не нужна. Почему государство должно давать деньги за сочинение макулатурных отчетов? Если работники НИИ не могут прокормить себя, пусть ищут другое применение своим силам. Время советской халявы прошло".
Такой подход в принципе отвечает требованиям рыночной экономики. В России, по данным Федеральной службы государственной статистики, в 2003-м было 3797 организаций, выполнявших исследования и разработки. Здесь трудились 858,5 тысячи человек. И каков кпд этой армии исследователей? За рубеж удалось продать в том же 2003-м всего 5 патентов на изобретения, еще 9 патентных лицензий (Россия параллельно купила по импорту 30 лицензий), 11 товарных знаков (приобрели мы 36 знаков на общую сумму 5,7 миллиарда рублей), 2 промышленных образца... Стоит ли удивляться, что ежегодно закрываются неэффективные "конторы"? Количество конструкторских бюро за одиннадцать лет уменьшилось с 865 до 228, то есть в три с половиной раза. А общая численность персонала, занятого в стране исследованиями и разработками, сократилась на полмиллиона с лишним человек, или почти вдвое. По мнению ряда независимых экспертов, во многих случаях закрытие научных подразделений и резкое сокращение персонала стали закономерным финалом неэффективной работы.
Однако, как у нас бывает, с мыльной водой выплескивали и ребенка. "Из-за многолетнего удушения отраслевой науки резко снизилась конкурентоспособность продукции российской промышленности, - со свойственной ему резкостью заявляет известный экономист, депутат Государственной Думы Сергей ГЛАЗЬЕВ. - В проигрыше оказалась экономика, страна. Сегодня надо для начала сохранить хотя бы то, что осталось от эффективных отраслевых НИИ. Но даже очень важные, перспективные научно-исследовательские организации, не вошедшие в список 58, лишаются господдержки. У большинства предприятий, кроме топливно-энергетического комплекса, сегодня нет денег на финансирование НИИ (хотя новые технологии необходимы для выживания), а бизнес не спешит с инвестициями в пусть и многообещающие, но все же в какой-то мере рискованные проекты. Получается порочный круг.
Так что известный аргумент - "если НИИ не может прокормить себя, пусть закрывается или ищет способы самостоятельно зарабатывать деньги", - считаю, является в нынешних условиях кощунственным по отношению к ряду исследовательских организаций. Сначала надо создать нормальные рыночные условия для работы отраслевых институтов, например, ввести действенную систему льгот, стимулирующую разработку и внедрение новых технологий, наладить механизм венчурного финансирования, помочь становлению по-настоящему эффективного Банка развития, а потом уж принимать радикальные решения. Но вместо этого власти пошли по самому простому и наихудшему пути - по сути обрекли на гибель многие "прикладные" исследовательские организации. "Добить" их несложно, но что завтра? Государство, отказываясь, так или иначе, от поддержки науки, в недалеком будущем окажется в труднейшей ситуации. Мы так и останемся сырьевым придатком, если власть не изменит свое отношение к отрасли, в которую действительно следует инвестировать".
- И до отлучения от государственного финансирования отраслевые институты получали по конкурсу из бюджета лишь небольшую часть необходимых средств, - комментирует для "Труда" ситуацию исполнительный директор Российского координационного комитета профсоюзных и общественных организаций отраслевой, вузовской, академической, оборонной науки и государственных научных центров Анатолий МИРОНОВ. - Но были хотя бы некоторые налоговые льготы. В новых условиях "отлученным" придется платить, скажем, немалый налог на имущество, увеличится арендная плата из-за большого налога на землю. У нас и так уже "прикладной" сектор сжался до предела. Например, число проектных и проектно-изыскательских организаций сократилось с 1992-го в семь с лишним раз. Теперь умрут еще сотни других исследовательских НИИ и лабораторий, в том числе и весьма значимые для своих отраслей. Из-за сырьевой ориентации российской экономики, недостаточного развития промышленности спрос на научные исследования и разработки остается недопустимо малым.
Другая причина обрушившихся на институты бед в том, что бюджетное финансирование в рамках госзаказа находится на чрезвычайно низком уровне: 0,28 процента от ВВП (в прошлом году). В нынешнем планируется 0,3 (56 миллиардов рублей, имея в виду только гражданскую науку; ВВП прогнозируется в объеме 18,7 триллиона). Но с учетом всех внутренних небюджетных затрат на исследования и разработки получается 1,3 процента валового внутреннего продукта. В развитых странах этот показатель втрое больше, а бюджетное финансирование - впятеро. Наша молодежь активно стремится работать по специальности за рубежом, а если не получается уехать, то частенько находят дело в России, но в непрофильном бизнесе или в филиалах иностранных фирм. В сфере науки сегодня два возрастных пика. Во-первых, молодые до 27 лет (многие приобретают практический опыт, чтобы затем уйти). Во-вторых, большинство работников - от 50 лет и старше. Словом, идет стремительный процесс старения научных кадров. У нас зарплата старшего научного сотрудника может быть и 4,5 тысячи рублей, а за рубежом - 10 тысяч долларов... Я согласен с тем, что отнюдь не всем отраслевым НИИ удается сработать эффективно в условиях рынка. Но среди обреченных на гибель сотен институтов окажется немало потенциально ценных для экономики. Между прочим, это уже третья волна "выбраковки" научных организаций. В ближайшее время мы перейдем грань национальной безопасности в сфере науки. Чрезвычайно тревожный факт. Если не принять энергичных мер для быстрого исправления ситуации, Россия не сможет модернизироваться, создать конкурентоспособную экономику...
С мнением Миронова, который работает, кстати, в академическом "необреченном" институте, согласны и многие другие мои собеседники. Однако сторонники радикальных реформ жестко возражают: мол, те институты, которые умеют работать, прекрасно выживают и сегодня. А закрываются "пустые, иждивенческие конторы". Кто прав в этом споре - покажет время. Конечно, речь не о бесплодных иждивенцах, а об эффективно работающих научных организациях. Но в любом случае неплохо было бы независимой комиссии еще и еще раз все тщательнейшим образом взвесить, просчитать, прежде чем выносить "не подлежащий обжалованию" приговор институтам, не вошедшим в заветный список 58-и.
ЧИСЛО ГОСУДАРСТВЕННЫХ И НЕГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ, ВЫПОЛНЯВШИХ ИССЛЕДОВАНИЯ И РАЗРАБОТКИ (материалы Федеральной службы государственной статистики)
1994 3968 1150 2300 511 7
1997 4137 1223 2336 543 35
2003 3797 1233 1990 526 48