Сегодня исполняется 65 лет Александру ЗАЙЦЕВУ — самому титулованному нашему фигуристу, двукратному олимпийскому и шестикратному чемпиону мира. Больше титулов лишь у его бывшей партнерши, знаменитой Ирины Родниной. Правда, в отличие от Родниной, человека публичного, депутата Госдумы, сам Александр Геннадьевич «пропал с радаров», редко напоминая о себе. Тем интереснее было услышать этот монолог былого кумира миллионов.
— Родился я в Ленинграде, в Сталинском районе. В фигурное катание, можно сказать, пришел сам. Шестилетним пацаном гулял с отцом в парке имени Кирова, там на катке был яркий свет, музыка. И я упросил родителей отдать меня в группу начинающих. Катались мы раз-два в неделю, и то недолго, чтоб не замерзнуть. Потом тренеры Анатолий Давыденко с женой открыли школу прямо в нашем дворе. Огородили каток сеткой-рабицей, и мы там с младшим братом резвились. Первоклашкой я выиграл свои первые соревнования, получив в награду книгу Гюго «Отверженные», которую, правда, прочитал только в 10-м классе....
На лето нам организовывали летний лагерь от завода «Светлана». Ставили две армейские палатки — одну для мальчишек, другую для девочек. И под руководством Анатолия Никитича мы там занимались легкой атлетикой, акробатикой. Потом начал дважды в неделю ездить в Успенскую церковь тренироваться на льду. Да, в этом храме на Васильевском острове устроили круглогодичную ледовую площадку 16 на 16 метров. Тесно, но там тренировались даже олимпийские чемпионы Белоусова и Протопопов. А когда в 1967-м открылся «Юбилейный», туда попасть было очень трудно. Мне уже исполнилось 15, я считался переростком. И тренер увидел выход в том, чтобы поставить меня с кем-нибудь в пару. Представьте: в моей группе занятия заканчивались в полночь, а мне до дома добираться полтора часа. И утром к 8.30 в школу. Но ничего, выдержал.
Первой моей партнершей была Галя Блаженова, которая, кстати, внешне очень напоминала Ирину Роднину. Потом я катался с дочерью тренера Олей Давыденко. Мы с ней вошли в сборную СССР и первыми в мире сделали тройную подкрутку. А после Саппоро-1972, когда стало ясно, что пара Роднина — Уланов распадается, Жук пригласил меня. И мне довелось с Ириной 10 лет находиться на вершине мирового спорта.
Фигурное катание — весьма эмоциональный вид спорта. Зрители здесь обращают внимание не только и не столько на оценки, сколько на те образы, что фигуристы создают на льду. У нас в разных странах были персональные фанаты, говорившие нам теплые слова, дарившие сувениры. В общении с иностранными спорт-сменами нам мешал языковой барьер. А в сборной мы тогда были дружны и со сверстниками, и с более опытными фигуристами. В том числе и с Людмилой Белоусовой и Олегом Протопоповым, убежавшими потом из СССР. С детства я смотрел на них как на богов. Ближе с ними я познакомился уже потом, когда они снова стали приезжать в Россию. Никаких обид ко мне у них нет, ведь их обыграла пара Роднина — Уланов, а я тут ни при чем.
Что касается Ирины Родниной, то у нее всего было в избытке — таланта, трудолюбия, силы духа. Хотя путь к вершинам и для нее не был прогулкой. Напротив, многие победы ей дались не благодаря, а вопреки. Судьба ставила перед ней такие барьеры... В 1972-м ее партнер женился и стал в пару с супругой. Очень непростым получился переход от Жука к Тарасовой. А когда у нас родился Шурик, уход Иры из спорта казался делом почти решенным. Но она и после этого смогла восстановить кондиции и выиграть свою третью Олимпиаду. По мне, такие люди, как Роднина, Лев Яшин, Лидия Скобликова, без всяких натяжек могли получить звание Героев Труда — и народ это понял бы.
Мы с Ириной не сумели сохранить семью, но друзьями и единомышленниками остались. Сумели вырастить прекрасного сына. Александр Зайцев — младший — успешный художник по керамике и преподаватель. Для многих любителей спорта мы так и остались парой, вместе блиставшей на льду. До сих пор нас с Ириной приглашают на торжества и юбилеи, продолжая считать единым целым. А в свое время я не без помощи Ирины получил работу в США.
Нам ведь и по ходу спортивной карьеры не раз предлагали контракты на Западе, но мы не хотели, чтобы это выглядело побегом из СССР. Всякий раз отсылали наших потенциальных работодателей «решить вопрос» в высокие инстанции, на том все и заканчивалось. Хотя тех же чехов отпускали на вольные хлеба. У нас же на этот счет было строго. Видимо, считали спортсменов «национальным достоянием»... Как-то на приеме глава правительства Косыгин нам рассказал, что по его распоряжению трансляции соревнований порой показывают в записи, потому что из-за включенных во всех квартирах телевизоров возникают перебои с электроэнергией на предприятиях. А на Дальнем Востоке народ идет на работу не выспавшись...
Что было потом, после ухода со льда? Много лет работал заместителем начальника управления зимних видов в Спорткомитете СССР. По поводу перехода спорт-сменов в чиновники вспоминаю такой случай. Как-то нас с главой Спорткомитета Сергеем Павловым пригласил на свою фирму Адольф Дасслер. Мы были изумлены тем, сколько в «Адидасе» работают экс-чемпионов, причем не на представительских должностях, а топ-менеджерами и финансистами. И Дасслер объяснил нам: ему легче из спортсмена сделать бизнесмена, чем финансиста заставить любить и глубоко знать спорт...
Вообще все в мире относительно. Помню, к примеру, свои впечатления от Сиэтла. Он показался мне сказочным, райским местом на земле: океан, горнолыжные склоны, леса, красивейшие озера... Все есть и все рядом. А потом узнаю, что Сиэтл уверенно лидирует в США по числу самоубийств. Значит, чего-то не хватает? Психологи ссылаются на то, что там случаются периоды непрерывно моросящего дождя и сумрачного неба, что вводит людей в депрессию. Кстати, в родном Ленинграде меня постоянно мучили насморк и гланды. А переехав в Москву, я забыл про болячки.
Когда нас водили на «Горе от ума» с тогда еще молодыми актерами Лавровым, Юрским и Дорониной, мы норовили из зрительного зала сбежать в буфет. И когда организованно везли нас в Эрмитаж, мы старались избежать этой «повинности». А сейчас туда громадные очереди стоят. И я жалею, что был таким дуралеем.
Кстати, выпускной в школе у меня был в один год и в одном месте с нынешним президентом России. С Путиным потом мы встречались на торжественных мероприятиях, но я Владимиру Владимировичу на глаза не старался попадаться и обниматься с ним не лез. Зачем? Со мной вон тоже многие в свое время норовили обняться. Но все проходит.
