Смирнов - бог сварки и автогена, классный плотник, слесарь и просто мастер - "золотые руки". А отбывал он семилетний срок, полученный за фантастическое - около сорока! - количество вскрытых сейфов и более семидесяти краж.
Взяли его на собственной квартире. В обвинительном заключении сказано, что Николай Смирнов "чистосердечно рассказал обо всех совершенных им преступлениях, содействовал органам предварительного следствия в раскрытии этих преступлений, что свидетельствует о его раскаянии и является смягчающим вину обстоятельством".
На самом деле никакого раскаяния не было. Но как было не поверить Смирнову, если он смотрел на следователя светлыми глазами, мог подолгу размышлять о высоких материях и прямо-таки перевоплощался в добродетельного гражданина? К тому же он был старовером и одно время даже служил дьячком в церкви, умел располагать к себе людей.
Великолепно "медвежатник" сыграл роль раскаявшегося вора и в СИЗО. Вошел в доверие к руководству изолятора, но, улучив подходящий момент, умудрился перебраться через забор и был таков.
В Ульяновскую, Пензенскую, другие области были направлены необходимые сведения о Смирнове, его друзьях и подругах, об особенностях его воровского стиля. Все это должно было помочь в поиске матерого "медвежатника". Как правило, все беглецы из самарских колоний и СИЗО вылавливались в течение пяти лет. Но Смирнов и в этом побил все "рекорды" - скрывался на два года больше. При этом воровал так же активно, как прежде.
Наконец в поле зрения сыщиков попал некий ухарь, который мог залезть в офис или коттедж через зарешеченное окно, когда проще было открыть дверной замок. В том, что это была "работа" Смирнова, сыщики не сомневались. Его выдавал "почерк" - методы взлома дверей и сейфов. Вычислили "медвежатника" еще в конце прошлого года в Пензенской области, но задержать удалось лишь недавно в селе Русский Камешкир. Пригрела вора одна из его гражданских жен, которая за годы, что Смирнов был в федеральном розыске, родила от него троих детей.
Наверное, Смирнов мог бы стать актером, ибо легко перевоплощался то в одного, то в другого человека. Мог бы прославиться на каскадерской или иной ниве, где нужны смелость и готовность к риску. Мог бы, в конце концов, остаться рабочим-умельцем... Но все то, чем богато был одарен этот гражданин, пошло прахом. Сейчас Смирнову уже перевалило за сорок. Новый срок за побег будет немаленький, так что дети вырастут без отца. И если будут законопослушными гражданами, вряд ли будут гордиться папкой-"медвежатником".