.jpg)
Разговор с обладательницей приза «Выбор читателя» на III конкурсе «Русский детектив»
Молодая, но уже весьма популярная в молодежной среде писательница Антонина Крейн завоевала приз «Выбор читателя» премии «Русский детектив», третий год подряд присуждаемой холдингом «Цифровое телевидение» при поддержке РГБ и «Эксмо-АСТ». Антонине удалось обойти более 130 финалистов лонг-листа, включая таких столпов остросюжетной и детективной прозы, как Александра Маринина и Татьяна Устинова. Возможно, одна из причин ее успеха — в том, что писательница работает в жанре магического детектива и фэнтези, последние десятилетия устойчиво держащемся на пике читательского спроса. Почему психологические проблемы магов и лесных колдуний, раньше интересовавшие в основном публику не старше 10 лет, стали интересны взрослой аудитории? Становится ли человечество более инфантильным? Или все дело в том, что события в придуманном Антониной мистическом городе Шолохе при всей фантастичности порой до боли напоминают наши горячие повседневные сюжеты?
— Антонина, что вы чувствовали, соревнуясь с корифеями детективного жанра Александрой Марининой и Татьяной Устиновой?
— Когда узнала, что нахожусь с ними в шорт-листе, испытала шок. Я читала их с детства, у меня на даче хранится полное собрание серии с участием Каменской. Я, конечно, и подумать не могла, что через какое-то не очень большое время буду соревноваться с кумирами миллионов читателей. В общем, была изумлена и воодушевлена.
— Как удалось совместить детективную фабулу со стилистикой фэнтези-вселенной?
— Жанр фэнтези никак не ограничивает автора по части сюжетосложения, более того, он предоставляет для этого множество возможностей, культивируя внутри себя разные направления: это и сентиментальный роман, и маг-детективы. Я всегда любила Роулинг, Толкиена, Ольгу Громыко, Макса Фрая. И, как Фрай, пишу магические детективы — мне нравится придумывать головоломки и загадки, постепенно складывающиеся в цепь связанных между собой обстоятельств. Мои главные герои, Тинави и маг Полынь — «ловчие», детективы по магическим делам. Однако при всем сказочном антураже им приходится сталкиваться со злом, которое знакомо нам и по реальной жизни. Например, в основе сюжета книги, отмеченной «Русским детективом», лежит киднеппинг. Дети, живущие в приюте, начинают выигрывать гранты в некую загадочную Луговую школу — и исчезают. Но пока исчезают сироты, всем на это в общем-то наплевать, и лишь когда пропадает девочка из «хорошей» семьи, о происшествии узнает общественность и за дело берутся мои детективы.
— Но распространено мнение, будто увлечение фэнтези — признак инфантильности читателя, бессильного справиться с реальностью и ищущего отдушину в выдуманных мирах.
— Мне кажется, то, о чем вы сказали, говорит не столько об инфантильности, сколько об эскапизме — стремлении иметь «окошко», куда можно на время сбежать от внешнего мира и там отдохнуть, найти для себя новые возможности. Это не означает страха перед реальностью, тем более отказа от социальной активности.
— Однако близка ли идея социальной активности поколению, которое все больше привыкает к жизни в виртуале?
— Как бы мы ни стремились «не выходить из комнаты, не совершать ошибку», взаимодействие с себе подобными, слава богу, неизбежно. Дочь, сын, мать, отец, муж, жена, коллега, друг — эти социальные роли и в наше время актуальны. Вне взаимодействия с миром мы теряем себя.
— Еще один упрек, который предъявляют фэнтези: оно-де только развлекает, не неся никакой образовательной нагрузки. Не знакомит ни с реальной историей, ни с религиями, ни с мифологиями.
— Ну конечно, это не учебник, но в эклектичности фэнтези, жонглирующего цитатами из различных источников, содержится масса сведений о мифологических и религиозных системах мира. В моих книгах, например, есть элементы фольклора кельтов, удмуртов и коми. Художественная система фэнтези очень широка и позволяет создавать вселенные в самых разных колоритах, эстетике, локации. Например, я всегда любила природу, и потому мои герои живут в волшебном лесу — это очень красивая среда, наподобие диснеевских мультфильмов.
.jpg)
Мне кажется, присутствует в моих книгах и терапевтический эффект — я интересуюсь психологией, использую некоторые моменты современного психоанализа. И герои мои не только распутывают сюжетные хитросплетения, но и пытаются приблизиться к решению своих психологических проблем — например, преодолевают так называемый синдром самозванца — недостаточной уверенности в собственных силах, разбираются с детскими травмами, проблемами самоидентификации. Об этом и читатели мне пишут, а в рекламных баннерах иногда даже говорится — похвастаюсь! — что «Серия «Шолох» — это книги, после которых хочется жить».
— Но есть в сфере фэнтези и книги, которые культивируют мрак.
— Да, и это значительный пласт, у которого есть свои фанаты. У авторов и издателей в ходу даже специальный термин «стекло» — это те книги, погружаясь в которые, читатель чувствует, что все — тщета. Проза местами мрачная, давящая, хтоническая — читаешь и рыдаешь. Если в ней и случается катарсис, то он не дает ощущения освобождения. Но мне это совсем не близко. Я, конечно, не поклонница дежурных хеппи-эндов, где в конце обязательно будет свадьба с пышным платьем, и тоже временами ставлю своих персонажей в ситуации, когда им несладко, но в финале всех их «отпускает».
— Как относитесь к распространенной сегодня практике, когда на основе придуманной писателем вселенной делается кино, компьютерная игра, туристический квест, линейка брендированных товаров?
— Нечто вроде вселенных «Марвел» или «Ведьмака» Сапковского? Да, я бы хотела создать вселенную «Шолох». Включая игры, в которых геймеры сами создают новые истории. Такое соавторство в эпоху соцсетей — очень важный инструментарий для популяризации книг.
— Ожидать ли нам экранизации ваших книг? И насколько вы сами при этом намерены участвовать в съемочном процессе?
— Да, в последнее время укрепилась тенденция на сближение литературы и кино, авторов все чаще экранизируют. Рассматриваются на этот предмет и мои книги, я уже писала заявки. Насчет съемочного процесса — конечно, мне бы хотелось в нем поучаствовать, но что-то подсказывает, что такого не будет. Обычно ты отдаешь права, и дальше работает уже другая команда. По сценарию еще могут советоваться с автором, но вот подбором актеров или локаций, например, точно занимаются без тебя.
— Разделяете ли вы распространенную тревогу по поводу того, что современная молодежь ничего не читает, а только сидит в соцсетях?
— У меня противоположная точка зрения, и, к счастью, ее подтверждает статистика: молодежь очень много читает — во всяком случае, это относится к моей аудитории, которой, как показывают измерения, от 16 до 35 лет. В последние годы спрос на электронные книги устойчиво и быстро растет. Чтение даже перетягивает пользователей ТВ-платформ и соцсетей. Во многом это происходит, мне кажется, благодаря книжным блогерам, которые работают в разных сегментах — интеллектуальном, популярно-развлекательном: У некоторых из них сотни тысяч просмотров, а когда молодые люди слушают, как интересно им рассказывают про литературу, им тоже хочется читать.
— Вы сказали о тенденции, касающейся электронных изданий. А что с бумажной книгой — она умирает?
— Нет, конечно. Скорее, дорожает, но это вовсе не означает, что ее не будут покупать. Такая книга в интернет-эпоху становится артефактом, предметом художественного коллекционирования, который хочется подержать в руках, рассмотреть, пошелестеть страницами. Сейчас бумажные издательства уделяют большое внимание оформлению, обложке, форзацам, иллюстрациям. Например, в моих книгах всегда присутствуют карты миров, где живут их герои. Многие, читая, размечают книги в своей домашней библиотеке при помощи стикеров-закладок: например, синим выделяют эпизоды, содержащие новое знание; розовым — романтические моменты; желтым — шуточки. Ставишь такую книгу на полочку и всегда сразу можешь открыть полюбившиеся тебе места. Особое ощущение обладания, которое не дает электронный носитель. Ценность важнее цены.