К чему я это пишу? Конечно, не для того, чтобы сравнивать вещи, совершенно не сравнимые. Многие из моего поколения смотрели "Тартюфа" в постановке Эфроса. И по нескольку раз - пытаясь разгадать, как ему удалось сделать из многословной, громоздкой пьесы спектакль-шутку в духе комедии дель арте. Мы смеялись до слез, когда Оргон в исполнении Александра Калягина, сидя под столом, скулил и рвал последние волосы, наблюдая, как обожаемый им Тартюф раздевает его жену.
Ну и что из того, возразят мне. Было - и быльем поросло, ведь после знаменитой постановки Станиславского, выпущенной уже после его смерти в 1939 году, Эфрос не побоялся взяться за "Тартюфа", а почему Чусовой нельзя? Можно все, в том числе презреть театральную историю, отвергать любые авторитеты и т.д. Чусовой кажется, что достаточно напичкать спектакль современными прибамбасами - и дело в шляпе... А о традициях театра пусть пекутся другие, те, кому не даны озарения и полет фантазии... И вот на "Тартюфе" она и попалась. Мягко сказать, споткнулась. Получилось даже не пародия на театр дель арте, а дешевый капустник, в котором актеры не понимают, почему их обрядили в полосатые костюмчики и заставили прыгать, словно попугайчиков в огромной, во всю сцену, золоченой клетке. Казалось, этот птичий базар будет длиться бесконечно. И только когда к концу первого акта появился исполнитель Тартюфа Олег Табаков в полосатой робе с умопомрачительной татуировкой на голой груди, отплясывающий цыганочку в окружении двух сомнительных монашек и карлика, только тогда начало кое-что проясняться. Оказывается, Чусова увидела мольеровского лицемера в облике тюремного "пахана", которому удалось вырваться на свободу. И теперь он пудрит всем мозги, изображая из себя святошу, чтобы добраться до миллионов Оргона, а заодно и жениться на его младшей дочери. Этот ход притянут за уши с намеком на наше криминальное время. Но зачем, почему - режиссер не сумела "объяснить". Просто ее озарило, а Олег Павлович, судя по всему, соблазнился тем, что такого Тартюфа за всю историю МХАТа не было...
А я посмею кинуть камень не только в огород режиссера, но и публики. Она встречала радостными аплодисментами двух артистов: Олега Табакова, который корчил рожицы, надувал щеки, пел русские песни, и Александра Семчева, известного по рекламе пива "Толстяк". На этот раз он играл запуганного и бестолкового Оргона. Большинству зрителей было неважно, как и что он делает, главное - они видели его живьем и, придя домой, будут рассказывать близким, как он бегал по сцене в фате невесты и пускал слюни, когда его целовал Тартюф... Мне было откровенно жаль хорошего артиста.
После окончания трехчасового спектакля я подумала: а может, не стоит вспоминать о легендарных постановках и вздыхать об утраченной культуре? В конце концов театр - грубый вид искусства. Он, как известно, родился на площади и должен порой на площадь возвращаться, развлекая зрителей, заплативших немалые деньги за билеты. Ведь Мольер тоже развлекал простой народ, и даже самого короля. Притом еще и учил добру. Нина Чусова, похоже, последнее отвергает, и, как ни странно, театр ее в этом поддерживает.
МХТ имени Чехова снял из своего названия слово "академический", но если в дальнейшем в нем будут ставиться спектакли, подобные нынешнему "Тартюфу", то придется, быть может, подумать и о снятии слова "художественный"...