Поставлен спектакль о новых смыслах великого старого романа
В театре «Школа драматического искусства» третья за этот сезон премьера – «Обломки» по мотивам романа Ивана Гончарова «Обломов». Режиссер Михаил Уманец в рамках проекта «Открытая сцена» показал, в кого переродились русский барин Илья Ильич, немец Штольц, слуга Захар, дворянка Ольга Ильинская и... весь наш мир.
Нарицательная фамилия Обломов уже больше полутора веков рождает в языке однокоренные слова, вроде «обломовщины», или старым словам «облом», «обломать» придает новые смыслы. Теперь в этом кругу и «обломки». Классик писал свой роман 12 лет, наблюдая за развитием ситуации и характеров. «Обломов» полностью издан в 1859 году, за два года до отмены крепостного права. Захар – крепостной до мозга гостей, куда более крепкий, стабильный, разумный, чем его барин; такой человек на свете был, есть и будет. Наша константа. В современной версии романа на уникальной сцене «Глобус» слуга Захар (Вадим Дубровин) не воспринимается как архаизм. Даже не потому, что «демократическая» Россия вновь разделилась на господ и рабов, а потому, что большая часть населения страны предпочла статус слуги, а не хозяина... Практически у каждого была возможность стать собственником и работодателем, но далеко не все ею воспользовались. Разумеется, внешне слуга Захар эволюционировал и дослужился до того, что на диване лежит теперь он, а не хозяин, причем лежит по-барски в ботинках и шапке. Если Обломов (Максим Маминов) еще предпринимает попытки что-то делать (сидит за компьютером, общается с другом, с женщинами), то Захар не пыжится, ибо понимает тщетность всех этих инициатив. Нет, режиссер не вмешивается в текст Гончарова, но полностью меняет обстановку и быт. Точнее, напрочь ликвидирует быт как пережиток прошлого и тем самым домашние обязанности Захара сводит до минимума.
На сцене – столик с компьютером, стул с колесиками и диван. Мебель закутана в целлофан, снимать который нет особой надобности. Обломов и Захар смирились с тем, что мир стал одним большим «макдоналдсом», и эта перемена им только на руку. Не надо накрывать на стол, мыть посуду, менять белье. Их лень достигла гигантских размеров – в квартире невозможный тарарам, и смотреть на все это житье-бытье – и смех, и грех.
Без привязанности к русскому быту, тому же халату и дивану, Илья Обломов совсем жалок. Ведь Ильинская (Алина Ходжеванова) полюбила его за корни, за породу, за русскую мягкость, но от этого в нынешнем Обломове не осталось и следа.
Между прочим, Ильинская в «Обломках» – врач. И Штольц (Сергей Мелконян) – доктор. А почему бы и нет? Они же такие сердобольные, заботливые. Всё спасают и спасают от деградации Обломова. В спектакле – спасают в больничной палате. Прямо заговор против доверчивого человека устроили. Во врачихе Ильинской вырисовывается активный тип женщины, которой если уж замуж невтерпеж, то цель будет достигнута, чего бы это ни стоило. Но с нашим извечным дефицитом насчет мужчин и на лежебоку Обломова найдется своя Агафья (Ольга Надеждина). Схема образования семей осталась прежней – далекой от возвышенной. Женятся по расчету и пользе, и конца-краю нет этим вынужденным бракам из-за амбиций или выгоды.
Самый умный в «Обломках»– Захар. Он осознанно не ввязывается ни во что. Прожженный циник. Герой Вадима Дубровина напоминает пирата, который так устал странствовать по мирам и векам, что рад бы раствориться в эфире и со своей чертовой метлой угодить прямиком в ад. В неизменном черном он – призрак, тогда как все другие – «обломки» некогда целостного мира. В каждом из них живы и амбиции, и желания, и мечты, и сны, а у Захара – одно адское смирение. Интересно наблюдать за дуэтом Илья – Захар, который играют выпускники одной мастерской ГИТИСа – Валерия Гаркалина (правда, разных лет). Их взаимодействие друг с другом – на тончайшем уровне. Захар для Обломова – как отец родной: вырастил, выкормил и век нянчится. Захар и Обломов – одно целое в сломанном мире бездушных людей. Они как два сиамских близнеца с общими органами. Только один по определению – господин, а другой по судьбе – раб.
«Обломки» – любопытный эксперимент, заставляющий вновь проанализировать наш исторический путь и сделать выводы. Критик Добролюбов назвал роман «Обломов» «магическим зеркалом», главного героя» коренным, народным типом», Штольца»противоядием». Спектакль побудил и меня перечитать ту знаменитую статью «Что такое обломовщина?», которая вовсе не так плоха, как нас убеждали в постперестроечное время разрушения старого мира. Она, конечно, необъективна, потому что построена на сравнении с другими героями – Онегиным, Печориным, Рудиным, а всякое сравнение, как известно, хромает, но по большому счету в ней та правда, которая ровно через 160 лет продолжается оставаться правдой. Только вот русского быта у нас уже нет. Так – обломки прежнего рая.