Почему некие «православные активисты» требуют запрета еще не вышедшего в прокат фильма?
Призрак бродит по России — призрак цензуры. Формально этот призрак находится вне закона — свобода слова, высказываний, творчества, напомню, гарантированы Конституцией РФ. А цензура Основным Законом столь же однозначно запрещена. Но пока государственные мужи, включая пресс-секретаря президента, клятвенно заверяют общественность, что цензуре в нашем доме не бывать, она все настойчивее ищет обходные пути, проникая то через черный вход, то через окно...
Ведь что такое разгром выставки Вадима Сидура, запрет спектакля «Тангейзер», недовольство неких «активистов» выставочной политикой Эрмитажа, наконец, нападки на фильм «Матильда», о чем «Труд» уже писал, как не проявления пресловутой цензуры, которая в советские годы принесла нашему искусству неисчислимые беды? Напомню, что в перестройку с печально известной «полки» было снято более 250 запрещенных к показу фильмов. Начиная со «Строгого юноши», снятого в 1936 году, и заканчивая многострадальными картинами Андрея Тарковского, Александра Сокурова, Тенгиза Абуладзе, Киры Муратовой, Юрия Ильенко, Андрея Смирнова, Ларисы Шепитько, Андрея Кончаловского, Элема Климова, Владимира Мотыля, Геннадия Полоки, Глеба Панфилова...
Одна из вершин отечественного и мирового кино — фильм «Андрей Рублев» был арестован за то, что Андрей Тарковский прозрел в своей картине Бога, показал философско-религиозную, церковную, духовную сторону жизни древней Руси. Это было непривычно и даже неприемлемо в атеистической стране, за что режиссер и поплатился. Фильм был изрезан, перемонтирован, режиссерская версия была показана только после смерти Тарковского. Я специально напомнил об этом факте, потому что по иронии судьбы сегодня цензура все чаще рядится в благообразные церковные одежды...
Толчок тому дал Закон об оскорблении чувств верующих, принятый после диких плясок группы «Пусси рает» в Храме Христа Спасителя. Отвязные девицы, осквернившие православную святыню, понесли справедливое, хотя, на мой вкус, и чересчур суровое наказание — вряд ли мордовские лагеря приблизили их к Богу. Но какое отношение к оскорблению чувств верующих имеют спектакли, выставки, фильмы, адресованные не церковной, а светской аудитории? У ищущих Путь, у сомневающихся и, страшно сказать, даже у атеистов — тоже есть свои чувства, и верующим, в свою очередь, надо научиться эти чувства уважать. Во всяком случае, на «чужой» территории.
Церковь у нас, как известно, отделена от государства. У нее есть своя духовная миссия, свои стены, своя паства, освященные временем ритуалы, наконец, свои издательства и киностудии — проповедуйте, пишите, снимайте так, как считаете нужным. Но вправе ли церковь активно вторгаться в мирские, а тем более, в сугубо творческие дела, диктовать художникам «правильный» подход к тем или иным событиям, явлениям, персонам? Разумеется, нет. Никому же из серьезных режиссеров не приходит, например, в голову критиковать «постановку», «концепцию», «художественный язык» литургий или других церковных обрядов, а тем более требовать их запрета. Почему же отдельные священники требуют запрета никем не виденного фильма, а некие православные активисты обещают взрывать и поджигать кинотеатры, если нашумевший фильм дойдет до экрана?
Премьера лирической картины о любви последнего русского императора и балерины Матильды Кшесинской намечена на октябрь. Но есть опасение, что в свете последних событий она может и не состояться. На днях председатель Общественного совета при министерстве культуры Павел Пожигайло, обсуждая ситуацию вокруг фильма «Матильда», предложил направлять на экспертную оценку представителям РПЦ и других конфессий сценарии фильмов и концепции выставок перед принятием решений об их финансировании и публичном показе. Пожигайло добавил, что в сентябре может состояться закрытый показ «Матильды», после которого создателям картины могут отказать в выдаче прокатного удостоверения.
Позвольте, но запрет фильма до его показа на публике — это и есть самая настоящая, неприкрытая цензура. На юридическом языке она называется предварительной — в отличие от цензуры карательной, которая ограничивает доступ к уже показанным произведениям. Но, как цензуру не назови, это в любом случае цензура. И то, что чиновник министерства культуры собирается вершить цензорские отправления не своими руками, а хочет передоверить эту малосимпатичную миссию представителям духовенства, сути не меняет.
Другое дело, что среди церковных иерархов хватает здравомыслящих людей, которые вряд ли согласятся взять на себя функции «новой инквизиции». «Дело Церкви запрещать и разрешать, когда это необходимо, в духовном мире. Но не в светском. В том числе ни в театральном, ни в кинематографическом», — справедливо заметил епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов), комментируя ситуацию вокруг «Матильды». Надеюсь, в министерстве культуры прислушаются к авторитетнейшему деятелю нашей Церкви. И не решатся на арест фильма, который сами же и финансировали.