«Труд» продолжает серию публикаций, посвященных лауреатам приза нашей газеты. Сегодня наш собеседник – лучший бомбардир чемпионата СССР 1968 года Берадор Абдураимов.
«Узбекской кухней овладеть не смог»
– Ваши родители имели отношение к спорту?
– Нет, мой отец был профессиональным поваром, причем национальной узбекской кухни. Большая часть моей жизни прошла в кочевом режиме, так что, сидя на всем готовом, на кухне самостоятельно что-либо готовить я у него так и не научился. Зато с малых лет я был обречен прийти в спорт. Ташкентский стадион «Спартак» находился прямо рядом с моим домом в Старом городе, и там я «пропадал» с малых лет. В школьные годы я занимался сразу тремя видами спорта: борьбой, боксом и футболом. Причем на тренировки по борьбе и боксу ходил с большим удовольствием, чем на футбол, – просто в борцовской секции все были мне знакомы с малых лет, и я чувствовал себя более комфортно.
– И когда вы сделали окончательный выбор?
– Этот выбор получился после того, как я выиграл юношеский чемпионат Узбекистана по борьбе. Тогда футбольный наставник принес на тренировку заметку в газете, где было написано о моей победе. Но лицо его при этом выражало не радость, а недовольство. Однако потом он вместе с футбольным начальством решил стимулировать мои занятия футболом материально. То ли стипендию мне назначили, то ли трудовую книжку на меня, школьника, завели. Точно помню: тогда я уже почувствовал ответственность перед старшими. И уже не имел права отдавать время чему-то еще, кроме футбола. Хотя и потом, когда я учился в институте физической культуре, на занятиях по боксу преподаватель выставлял меня на спарринги и даже бои и был очень доволен.
– Вы открыли свой бомбардирский счет в высшем дивизионе уже в 17 лет.
– Да, с 1960 года «Пахтакор» начал выступать в высшей лиге советского чемпионата и сразу удивил болельщиков всей страны сильной и самобытной игрой. Причем своих собственных воспитанников. Такие сильные, интересные мастера, как Геннадий Красницкий и Юрий Пшеничников, тоже ведь выросли на ташкентских футбольных площадках.
– Кстати, многие годы главным «забивалой» в «Пахтакоре» был именно Красницкий – ваш постоянный партнер.
– Да, Гена был центральным нападающим, а я – правым крайним. Красницкий вообще был довольно колоритной фигурой даже в масштабах всего советского футбола. Очень крупным для того времени — рост 1,85, вес – 90 килограммов, при этом – одни мускулы, без капли жира. Быстрый, техничный. Удар у Гены тогда был, наверное, самый мощный в советском футболе. И что меня удивляло: при таких крупных габаритах обувь у него была 39-го размера, но с очень широким подъемом. А бил сильно, но с коротким замахом. И это создавало дополнительные трудности для вратарей. Впрочем, Гена не тянул одеяло на себя, а мог не только по воротам ударить, но и удобный голевой пас выдать. За пределами стадиона мы с ним могли не общаться, но на футбольном поле всегда были одним целым.
«Классный игрок отбирает мяч нежно»
– Кто для вас был самым неудобным вратарем?
– Советская школа вратарей в 1960-х годах была сильнейшей в мире, все это признавали. Даже за пределами СССР высоко ценились Маслаченко, Кавазашвили, Пшеничников. Но труднее всего забить было, конечно, Льву Яшину. Против него даже психологически было сложно играть: высокий, длиннорукий. Яшин всегда выбирал самую правильную позицию. Играть против него верхом или длинным пасом было бесполезно – он быстро и четко предугадывал наши действия. Эффективными были только неожиданные удары низом из-за штрафной площадки или быстрые проходы. Против меня играл левый динамовский защитник Глотов. Грамотный, мощный футболист – внешним видом даже больше штангиста напоминал. Но на короткой дистанции в несколько шагов мне удавалось уйти от него. Таким образом, «из-под» Глотова я или сам забивал Яшину, или пас отдавал Гене. Кстати, против «Динамо», то есть – против Яшина, «Пахтакор» вообще удачно играл. В течение трех лет, помнится, ни разу им не проиграли. Чаще всего мы им забивали «из-под» защитников, то есть после грубых промахов обороны соперников.
– Какие типичные ошибки защитников вам позволяли удачно играть?
– Чаще всего, когда они увлекались атакующими действиями и не успевали оттягиваться в оборону. Так, например, случалось с армейским защитником Истоминым. Проиграв позицию, когда еще только шел пас в мою сторону, он мог только срубить меня сзади.
– А вообще часто вам доставалось от грубых защитников?
– В 1960-х годах настоящих узких «специалистов»-костоломов (как в 1950-х и раньше) в высшем дивизионе советского футбола уже не было. Правда, в 1970-х опять появились в московском «Динамо» (смеется). А тот же Истомин, и его одноклубник Капличный, и киевляне Щегольков, Соснихин, Островский были футболистами довольно высокого класса, но при этом не брезговали откровенно грубой игрой. Но с точки зрения результатов матчей более опасными для меня были армеец Шестернев, торпедовцы Шустиков и Пахомов, спартаковец Ловчев.
– Чем же они были опасны?
– Отбирали мяч они чисто, я бы даже сказал – «нежно». То есть зачастую не вступая в физический контакт с нападающим. Они могли переиграть за счет хорошей скорости, тактического мышления, техники. И едва отобрав мяч, они уже знали — как организовать ответную контратаку. Быстро отправляли мяч на ход своим нападающим, иногда и давали голевые пасы. А Женя Ловчев даже сам голы нередко забивал. То есть от них исходила опасность, что ты не просто мяч потеряешь, но и быстро получишь гол в свои ворота.
«Приз «Труда» храню дома»
– Вы два раза уходили из «Пахтакора», причем на пике футбольной карьеры.
– Сначала в 1964 году уходил в «Спартак». Эта команда мне больше других нравилась рисунком игры, своим отношением к футболу. Я рассчитывал (и вполне обоснованно), что там смогу прибавить в классе игры с сильными партнерами. Зимние товарищеские матчи на юге я провел в составе «Спартака» очень хорошо. Но потом получил травму колена. Восстановление так затянулось, что я решил вернуться домой. И даже добровольно отказался от полученной в Москве квартиры, чем сильно удивил Николая Петровича Старостина. Он потом говорил мне: на его памяти такими чудаками-оригиналами были только я и Витя Понедельник. Но когда потом за ЦСКА я поиграл в 1969 и 1970 годах, то выданную армейцами московскую жилплощадь посчитал честно заработанной. А перейти в ЦСКА тогда было несколько причин: они имели большой административный ресурс, призывая на военную службу многих футболистов из сильных клубов страны. Кроме того, в ЦСКА я был на виду тренеров сборной в большей мере, чем в Ташкенте. И действительно, именно в эти два года меня привлекали в сборную СССР чаще, чем раньше.
– Расскажите, как в 1968 году проходила гонка бомбардиров в рамках чемпионата страны по футболу.
– Примерно к середине чемпионата мы с Эдиком Стрельцовым вышли в лидеры и вели заочное соревнование с ним до последнего тура, забив по 20 мячей. В последнем туре «Пахтакор» сыграл со «Спартаком» боевую ничью 2:2, и я забил в этом матче два мяча. Мне, конечно, было интересно – как сыграет «Торпедо». Но Стрельцов забил только один гол в последнем туре. Зато тбилисец Датунашвили наколотил аж пять! Через пару лет после этого в составе сборной перед товарищеским матчем мне довелось жить в одном номере с Резо Дзодзуашвили, защитником тбилисского «Динамо». И он весело так прокомментировал то событие: «Мы, грузины, дружные люди. Всегда стараемся помочь друг другу. Кроме Датунашвили, по воротам в том матче никто не бил».
– Как выглядит приз «Труда» за 1968 год? Этот трофей в разные годы изготавливали в разных местах, и он имел разный вид.
– Приз «Труда» до сих пор находится дома. Он представляет собой хрустальный кубок. На нем надпись, говорящая о том, что приз присужден газетой «Труд» лучшему бомбардиру чемпионата СССР 1968 года. Но его дали весной 1969 года, в первом матче нового чемпионата СССР. Я уже выступал за московский ЦСКА, и приз «Труда» мне вручили перед матчем со СКА в Ростове.
– Каким образом вы чаще забивали?
– Я не обладал такой силой удара, как Красницкий. Но после прохода по правому флангу я любил резко смещаться в центр и сразу бить левой ногой. Для защитников и вратарей почему-то становилось неожиданностью, что у правого края сильнейшей была левая нога. Хотя тем же самым качеством обладал и другой правый край советского футбола – динамовец Игорь Численко.
За высокие мячи я не мог успешно бороться, но головой мне также удавалось забивать – во время быстрых атак замыкал прострелы по воздуху. У нас в «Пахтакоре» лучше всех играл головой Витя Варюхин. При росте 1,93 он был очень быстр и прыгуч. Перехватывал все передачи по воздуху и мягко сбрасывал под удар. Так что много мячей я забил с его пасов. А сам я больше выполнял передачи после быстрых проходов по правому краю. В 1968 году так случилось, что Гена Красницкий пропустил по разным причинам много матчей. И я чаще, чем раньше, стал выходить на позицию центрального нападающего.
– Но на этой позиции вы не закрепились…
– В 1969 году перешел в ЦСКА и провел пару сезонов. Там на правом краю сыграл несколько очень удачных матчей и за армейский клуб, и за сборную СССР. А когда вернулся в «Пахтакор», в моем клубе появились талантливые ребята, в том числе в линии атаки. Уже когда я завершал игровую карьеру, в центре играл юный Володя Федоров, манерой игры напоминавший Красницкого. У него габариты были помельче, чем у Гены. Но физически тоже очень крепкий, быстрый, с сильным неожиданным ударом, и при этом хорошо чувствовавший партнеров. Так что с таким напарником я опять старался больше отдавать голевые пасы, чем самому завершать голевые атаки. Жаль, что этот футболист ушел от нас на крутом взлете своей карьеры – в 24 года он вместе с «Пахтакором» попал в ту самую авиакатастрофу 1979 года.
«В Хиросиме нам противостояли Лобановский и Бышовец»
– Вы – один из немногих специалистов в футболе, кому удалось выиграть почетный трофей вместе со своим сыном.
– Вместе с Рустамом Акрамовым мы тренировали сборную Узбекистана, победившую на Азиатских играх. То есть лишь две команды на советском пространстве выигрывали первенство континента: сборная СССР в 1960 году стала лучшей в Европе, а команда Узбекистана в 1994 году – в Азии. И мой старший сын Азамат забил победный гол в полуфинале Южной Корее.
– Почему именно этот гол тогда назвали золотым?
– До начала чемпионата явными фаворитами считались три команды: Кувейт, Южная Корея, неплохо в том же составе сыгравшая на чемпионате мира, а также японцы – они были хозяева, а тренировал их великий бразилец Фалькао. Мы были «темной лошадкой». Так что, победив корейцев, мы сотворили сенсацию. В финале нам противостоял менее классный соперник – сборная Китая. Азамат забил и в финале один гол из четырех, но это уже сенсацией не считали.
– Тогда в полуфинал вышло сразу трое советских специалистов…
– Да, в полуфинале Анатолий Бышовец, возглавлявший команду Южной Кореи, проиграл мне, а потом в матче за третье место — еще и Валерию Лобановскому, который привел к бронзовым медалям сборную Кувейта. Кстати, Азиатские игры продолжались более двух недель, и все это время и мы с Анатолием и Валерием, и даже игроки наших команд постоянно друг с другом общались, а многие даже сдружились.
– Вы в свое время и в качестве футболиста против них поиграли…
– Да. Но непосредственно с ними я в единоборства редко вступал, так как все мы трое были нападающими, а значит, играли на противоположных сторонах поля. Но я однажды забил гол Валерию Васильевичу… в его стиле.
– Это как?
– Я проводил последний год в «Пахтакоре», а Лобановский – уже молодой тренер – привез в Ташкент «Днепр». Я подавал угловой и закрутил мяч в дальнюю девятку. Лобановский даже демонстративно поаплодировал мне, а я ему поклонился – у него ведь научился. Он обычно закручивал от левого углового флажка, а я – с правого, внутренней стороной левой стопы. На беду Валерия Васильевича, он не знал, что я таким образом до того уже забивал голы. Всего около десяти раз в официальных матчах я забил непосредственно ударами с угловых.
– Ваш сын Азамат играл тоже в нападении. Его манера отличалась от вашей?
– Конечно, и очень сильно. Тем более, и футбол за несколько десятилетий сильно менялся. Сейчас просто невозможно играть так, как играл я. Даже моя игра начала 1960-х отличалась от той, что я показывал в середине 1970-х. Сначала мы действовали по схеме 4-2-4, потом 4-3-3. Когда я заканчивал играть, было уже лишь два явных форварда. А в 1990-х зачастую и вовсе один. Я был ярко выраженным правым крайним нападающим. А сейчас на флангах больше действуют защитники и полузащитники. Азамат же играл в середине, чаще меня отходил назад и вообще был более универсальным футболистом.
– Почему после того успеха сборной вас сняли с должности?
– Да, Акрамова сразу сняли, а меня через полгода, хотя ни одного официального матча под моим руководством сборная не успела провести. Но это было в порядке вещей. Никаких контрактов с тренером федерация футбола не подписывала. Захотели – поставили. Захотели – убрали... Формально все это делала федерация, но с подсказки влиятельного вице-премьера, которому никто не смел возразить. Но я потом не без успеха работал в узбекских клубах, и под моим руководством там поиграли еще три моих сына – Джасур, Бахадир и Батыр.
– А вообще вы много натерпелись от «сильных мира сего»?
– Нет. Даже о главе Узбекской ССР Рашидове, как бы плохо ни писали о нем в перестроечной прессе, у меня остались хорошие воспоминания. Он разбирался в футболе и много сил тратил на то, чтобы поднять «Пахтакор». При нем и база улучшилась, и своя школа. Материально ведущие ташкентские футболисты были обеспечены не хуже московских и украинских. Причем не всегда традиционными способами. Например, некоторые были оформлены хлопкоробами. И с формальной точки зрения все было правильно: на русский язык «пахтакор» и переводится как «хлопкороб» (смеется – «Труд».). Я, живя в Ташкенте, постоянно «работал» в каком-нибудь колхозе.
«От плохих полей больше других пострадало «Динамо»
– Российский футбол сейчас смотрите?
– Конечно, причем постоянно, каждый тур. Я считаю чемпионат России одним из самых интересных в Европе.
– А кто из нападающих российской премьер-лиги вам нравится больше других?
– Классных форвардов много, и каждый интересен по-своему. Сейчас самый острый – Саша Кержаков. Я уверен: именно на него Адвокат больше всего рассчитывает в линии нападения. Мастерством у вас Это’О, конечно, выделяется. Но чтобы проявить себя в полной мере, у него недостаточно квалифицированные подносчики снарядов, а Жиркову слишком много приходится работать в обороне. Интересен Думбия, но в новом сезоне уже меньше ему дают развернуться. Во-первых, без Вагнера Лава атака ЦСКА стала предсказуемой. Во-вторых, о высокой скорости ивуарийца сейчас всем известно. Против ЦСКА сейчас защитники в линию не играют, так что убежать Думбие реже теперь дают. А если ему это удается, на большой скорости он не всегда может укротить мяч и реализовать выход один на один. Жду явного прибавления качества игры от Павлюченко. Улучшение, по логике, должно наступить с приобретением игровой практики в основном составе.
– А за какую команду вы болеете?
– Как профессионал в футболе, я, наверное, должен болеть не за какую-то команду, а за красивую игру. Но в большой мере всегда желаю успеха ЦСКА и «Спартаку» – не чужим мне клубам. А по-настоящему симпатизирую московскому «Динамо». Эта команда в прошлом году меня очень порадовала. Там интересно в атаке играет не один форвард, а целая группа футболистов. Осенью они набрали такой великолепный ход, что не случись перерыва на зиму, подопечные Силкина могли бы на первое место выйти. Но после длинного перерыва они никак не наладят коллективные действия. Кураиньи и Воронин сейчас играют не столь эффективно, как полгода назад. Я предполагаю: как только они выйдут на оптимальный физический уровень, динамовские атаки станут более эффективными. Правда, сезон к тому времени опять закончится, и опять динамовцы не смогут реализовать свой потенциал (смеется – «Труд».). Мне кажется, именно динамовцам – с их скоростной и тактически довольно сложной манерой игры – больше, чем другим, сейчас мешает катастрофическое состояние полей.
– И какой здесь выход?
– Я считаю вполне возможным и даже необходимым первые туры –хотя бы два-три – российским клубам проводить на южных полях или в крытых манежах. Ведь эти матчи не являются последними, решающими в определении чемпиона и призеров. В свое время Константин Бесков привозил «Динамо» для зимней подготовки к сезону не на Черноморское побережье, где на одном поле поочередно месили грязь по много команд, а именно в Узбекистан. Зима у нас бывает прохладней, чем в Сочи и Сухуми, но более сухая. Помню, мы совместно с динамовцами расчищали футбольное поле от снега перед товарищеским тренировочным матчем. Но такое случалось крайне редко. К тому же Константин Иванович проводил сборы своих команд не в Ташкенте, а в Самарканде, где зимой выпадает еще меньше осадков. Да и «Пахтакор» зачастую начинал сезон в группе лидеров именно благодаря возможности готовиться на хороших сухих полях (в Турцию и Испанию в те времена не ездили). Обычно мы находились в группе лидеров до середины сезона, и лишь тогда нас обходили московские и украинские команды.
– С кем из российских коллег у вас сложились дружеские отношения?
– В последнее время больше общаюсь с Курбаном Бердыевым и Гаджи Гаджиевым – перезваниваемся часто, в гости друг к другу ездим. Восхищаюсь талантом Курбана – считаю его одним из лучших специалистов на постсоветском пространстве. Многим ли вообще удавалось обыграть «Барселону»? И надо учесть, что Курбан не имел в своем распоряжении даже такого набора атакующих игроков, какой есть в «Зените» или ЦСКА, не говоря уж о ведущих европейских клубах. Так что он и не может позволить играть «Рубину» в остро атакующий футбол, хотя именно за это его упрекают.
– Вы и Москву часто посещаете.
– Запомнился приезд на юбилей Никиты Симоняна – ради такого случая я даже в матче ветеранов сыграл, хотя давно уже не имел практики работы с мячом. В Москве у меня всегда было много друзей. В ЦСКА в 1968 году меня приглашал Всеволод Бобров. Но когда пост главного тренера перешел к Валентину Николаеву, тот редко ставил меня в основной состав. Я вернулся в Ташкент, но с Бобровым сохранил неформальные, очень теплые отношения. Еще один светлый человек уже ушел из жизни – Володя Федотов. Я очень высоко ценил его как футболиста и тренера. С ним вместе поиграли в ЦСКА, в сборной. В армейском клубе мы хорошо познакомились и с Жорой Ярцевым, хотя все его, конечно, знают по «Спартаку». А с Олегом Романцевым мы сошлись позже. Во втором дивизионе наши команды всегда упорно бились друг против друга. Но когда я приезжал во Владикавказ или он в Ташкент, после матча мы всегда дружески общались.
Досье «Труда»
Абдураимов Берадор Хасанович
Родился в Ташкенте 14 мая 1943 года.
С 1960 по 1968 и с 1970 по 1974 год выступал за «Пахтакор», в сезоне-1969/1970 – за московский ЦСКА.
Обладатель приза «Труда» 1968 года – в том сезоне забил 22 гола.
В чемпионатах СССР провел 341 матч, забил 95 голов, член «Клуба Григория Федотова» (106 голов).
Выступал за олимпийскую сборную СССР.
С 1977 года работал тренером клубных команд Узбекистана, в 1994–1995 годах возглавлял национальную сборную Узбекистана, победителя Азиатских игр 1994 года.
Имеет одну дочь и шестерых сыновей. Четверо из них – Азамат, Джасур, Бохадыр и Батыр – также стали футболистами, известными за пределами Узбекистана.
