ИЗ РАССКАЗА 12-ЛЕТНЕЙ ЛИЗЫ ТАРАКАНОВОЙ:
- Папа пришел мрачный, расстроенный. Я хотела его покормить - бабушка утром борща принесла. Но папа отказался. Только воды попил и пошел в комнату. Вдруг слышу - грохот, папа лежит на полу, лицо бледное и не дышит. Я так испугалась! Звоню в "скорую", плачу, но меня даже слушать не стали. Сказали: "Позови взрослых!". И повесили трубку. Я вспомнила, что в таких случаях дают нашатырь понюхать. Но где его взять? Я смочила ватку в ацетоне. У нас бутылка в кладовке стояла. Тогда папа открыл глаза.
Ту бутылку и взял с собой Владимир Тараканов, очнувшись от голодного обморока. Уходя, погладил дочь по голове: "Все будет хорошо, малыш!" Прежде чем сделать последний, отчаянный шаг, он зашел в штаб популярной в городе партии. "Подскажите, что делать, как защитить свои права?" Но в штабе решались задачи государственного масштаба - как поделить власть в столице. И от смурного работяги досадливо отмахнулись. Словно во сне Владимир поднимался по ступенькам обладминистрации. Людей было мало: несколько пиджаков у стеклянных дверей, скучающие в иномарках водилы, да правоохрана на входе.
Медленно вылил на себя ацетон и чиркнул спичкой.
- Он вспыхнул как факел. А над головой держал фото женщины с девочкой, - вспоминает милиционер Анатолий Гуторов, благодаря реакции которого поджигатель остался жив. - Пока я сбивал с него пламя, мой напарник вызвал "скорую". Его на носилки кладут, а он, обгоревший, бормочет: "У меня две девочки, им надо кушать и учиться".
- С психикой у Володьки все в порядке, - сказал мне коллега Тараканова Сергей Аверченко. - Он человек грамотный и понимает не хуже других, что никакие деньги не стоят здоровья, а тем более жизни. Но нервы сдали. Каково мужику на двух работах пахать и видеть, как семья голодает? С другой стороны, он лег за всех нас на амбразуру! Нашу власть ничем не прошибешь! Ведь что в городе зимою творилось? 13 шахтеров с краснопольской шахты больше недели прямо в забое голодали. И кого это тронуло? Пока их жены в забой не полезли, долги отдавать не хотели.
На знаменитом "Луганск-тепловозе", основанном 110 лет назад и недавно проданном в частные руки, зарплату не давали три месяца. Рабочие выкручивались, как могли. Володе пришлось особенно трудно. Его жену, всю жизнь проработавшую на хлебозаводе, внезапно уволили по сокращению. А пятисот гривен (100 долларов), которые ей платили в центре занятости, едва хватало на школьные завтраки дочке, умывальные принадлежности, хлеб и проезд на работу.
- Но дело даже не в голоде, а в унижении, - объясняет жена "погорельца" Виолетта. - Володя - мужчина, понимаете? Настоящий мужик, привыкший обеспечивать семью, быть для нас опорой. И чувство полного бессилия для него смерти подобно. Он очень страдал, что мы с Лизкой недоедаем, не можем себе ничего купить, что не сделал нам подарки на 8 Марта. Он ведь на двух работах вкалывал, но обе на этом заводе! Мы с Лизкой его утешали как могли. Говорили, что ничего страшного, зато стройные вон какие стали. Но тут коммунальщики зачастили, грозились воду, газ и свет отрезать. Потом у меня сапоги прохудились...
Мы сидим во дворе старой трехэтажки на рабочей окраине. Здесь получили квартиру родители Виолы, некогда приехавшие из России в патриотическом порыве освоения Донбасса. Здесь она выросла и осиротела. Сюда привела мужа. Он - единственная ее родня и защита.
- Он ведь на этот завод пришел после травмы, - продолжает Виола - Ребенка из-под машины вытянул, а сам под колеса попал. Володя - герой. Он раньше водолазом работал. Круглый год в воде, где какая авария или трагедия - его вызывали. И спасателем подрабатывал. Мы с ним так и познакомились - на озере, где он моей подружке не дал утонуть. Вместе 14 лет. Мы никогда не шиковали, но счастье не в этом. Походы, песни у костра, рассветы в лодке, букет цветов на подушку... Счастье - это Володька!
О том, что с мужем случилось несчастье, Виолетта узнала вечером, когда нагрянула милиция. В реанимацию ее не пускали три дня. Она увидела мужа лишь на четвертый день, когда его, забинтованного, перевозили на каталке в ожоговое отделение.
- Кинулась с ревом навстречу, а он весело: "Привет, заяц! Все хорошо! Что плачешь?". А я не знаю, что делать... Ругать его? Целовать? Лицо черное, распухшее, вместо губ - древесная кора. Обожжены грудная клетка, шея, голова, кисти рук, верхние дыхательные пути. 20 процентов поверхности тела.
На третий день после трагедии в больницу приехал представитель дирекции и передал через лечащего врача все, что задолжал завод Тараканову.
- Это ж копейки, - вздохнул доктор. - Чтоб человека поднять, нужно в сутки тысячу гривен!
Утром с завода позвонили главврачу: лечите, как надо, мы все оплатим. - Знаете, что меня больше всего поразило? - сквозь слезы улыбается Виолетта. - Не добровольные доноры с завода. И не поддержка товарищей. А делегация жен, которая пришла к Володе в палату. Плох или хорош его поступок, но он заставил завод выплатить всем зарплаты. "Наши мужья не решались отстаивать свои права, - сказали женщины, - а ты смог". Наш папка самый лучший, правда, Лиза?
- Но это ж не выход...- пытаюсь мягко ей возразить.
- Не выход, - вздыхает Виолетта. - А вы знаете что-то другое?
И только Лизины глаза искрятся неподдельной радостью. Папу скоро выпишут из больницы, у страшной сказки - счастливый конец.
- Хотите, я провожу вас до автобуса? - предлагает девочка. - Со мной не страшно, у меня сине-красный пояс по таэквондо. А хотите чаю? У нас теперь много вкусностей - печенье, конфеты, сыр и сосиски!
- Вы уж извините, - перебивает дочь Виолетта. - Но в гости я не зову. Зимой плохо топили, все обои отклеились. Вот когда встанем на ноги...
P.S.
Я позвонила в Луганск Таракановым на минувшей неделе.
- А почему вы шепотом говорите? - удивилась я.
- Он сейчас спит, слабый еще. Но на работу рвется. Ребята из охраны приходили, говорят, что ждут. Но муж на завод не вернется. В больнице Володя с фермером по-дружился, тот его к себе зовет. Говорит, что нужны такие упертые мужики.