Детство у Жени выдалось трудным, голодным. Мать работала санитаркой в родильном доме. В Сокольниках, где его друзьями были юные обитатели бараков и трущоб, он прошел полную академию безотцовщины. В 1942 году пятнадцатилетним пареньком начал работать на заводе "Фрезер", обтачивал болванки для артиллерийских снарядов.
Он всегда мечтал стать артистом. Ходил по улицам, напевая песни Леонида Утесова. Однажды написал письмо самому Сталину с просьбой принять его в какой-нибудь московский театр. Очень скоро юношу вызвал директор завода и зачитал важную правительственную бумагу: "Рекомендовать товарища Моргунова для поступления во вспомогательный состав Камерного театра". В Камерном (теперь Театр имени Пушкина) Моргунов трудился год. А вскоре поступил во ВГИК на курс Сергея Герасимова. Стипендии у студентов в те годы были мизерные. Евгений решил подрабатывать в качестве "самодеятельного" троллейбусного контролера. При входе в троллейбус зычным голосом произносил: "Граждане пассажиры, приготовьте билеты!" Но когда появлялся настоящий контролер, то приходилось прорываться к выходу и прыгать с подножки.
Первой большой работой в кино Моргунова стала роль предателя Стаховича в экранизации фадеевской "Молодой гвардии". Известность пришла к нему сразу же после премьеры. Пионеры и комсомольцы присылали актеру угрожающие письма, а однажды в кровь избили, назвав "иудой".
Впервые "живьем" я увидел Моргунова в метро в году 50-м. В вагоне было полно народу. А он расселся эдаким барином, положив ногу на ногу и аппетитно уплетая мороженое. Стоявшие рядом старушки не осмелились попросить его подвинуться или уступить место: такой у него был решительный вид.
Начало профессиональной деятельности у молодого актера оказалось нелегким. В Театре киноактера серьезных ролей не предлагали. В спектакле "Дети Ванюшина" Моргунову достался всего один выход в финале. Его дворник должен был произнести единственную фразу: "Застрелился в саду!" Евгений репетировал и волновался. На первом представлении вышел и сказанул: "Засадился в стрелу!" После такого конфуза начальство решило его сократить. Но обошлось, и Моргунов остался в театре.
А на "Мосфильме" он не пренебрегал даже участием в массовках. Однажды мы вместе снимались в кино. Я стрелял в него из парабеллума. Он упал, сраженный. Было это на съемках фильма "Незабываемый 19-й". Евгений играл матроса-анархиста, а я - красногвардейца. Был это крохотный эпизод. После съемки мы оказались в костюмерной, где Евгений, приподнимая тельняшку, показал мне кровоподтеки от выстрелов: "Вот видишь, и от холостых патронов можно пострадать".
Он не щадил себя в работе. Это был способ утвердиться в профессии. Помнится, на съемках ему выбили зубы. После этого я встретил Моргунова в дирекции "Мосфильма". С гордым, уверенным видом он шел к руководству, игнорируя очередь. У него был такой девиз: "Я не из той плеяды, которая просит, а из той, которая завоевывает".
Действительно, зубной протез ему изготовили очень быстро.
Журналистские пути-дороги сводили меня с ним не раз. Брал я у Евгения Александровича интервью даже из палаты "люкс" Кремлевской больницы. Его мучил застарелый диабет, но когда чувствовал себя более или менее сносно, то всегда шутил. На мои телефонные звонки обычно отвечал: "Директор Аравийской пустыни слушает". Я спрашивал: "Что, все еще на песке стоишь?" И слышал в ответ: "Нет, пересыпаю из пустого в порожнее".
Жара 1999 года оказалась беспощадной. Евгения Моргунова разбил инсульт, после которого у него развился односторонний паралич. Оторвавшийся тромб поразил мозговую артерию...
На Кунцевское кладбище проститься с любимым актером пришло множество людей. На поминках в Доме кино произносили торжественные речи. Вокруг Моргунова всегда толпились знакомые, поклонники, любители кино. А по существу, Евгений Александрович в этой жизни был одинок. Как подлинно творческий человек. Как настоящий артист.
Среди множества моргуновских реликвий храню его портрет с автографом: "Настоящему Борису от настоящего Евгения".