С 1991 по 1998 г. в Иркутской области зафиксировано около 50 случаев ВИЧ-инфекции. Всех их привезли в Приангарье из других регионов. В 1999-м вирус начал штурм: от ВИЧ-инфицированных матерей родилось 29 малышей, в 2000-м - 77.
Страдающих младенцев поместили в инфекционную больницу, изолировали и лечили. Что дальше - вопрос так не вставал. Власти города, организовывая "Аистенок", брали ответственность, никем и ничем не предусмотренную: мэрия, депутаты, департамент здравоохранения и главврач больницы Лидия Губанова - все в определенном смысле стали крестниками этих ребятишек. "Просто больница" превратилась... Ну, не знаю, как сказать: это больше, чем детдом, много сложнее, чем детсад, куда сложнее, нежели больница.
Эти малыши, нареченные "отказниками", не обязательно заражены: за 18 месяцев материнский вирус может покинуть их организм. В 2003 году 33 здоровых мальчика и девочки перевели из "Аистенка" в обычный Дом ребенка, в 2004-м - еще 18. Они будут под наблюдением центра три года. Потом их снимут с учета. Может быть, они уже никогда не столкнутся со -СПИДом. Кстати, при нынешних медицинских достижениях и специальной профилактике риск заражения малыша в утробе инфицированной матери можно свести до 7 - 8 процентов. Возможность счастливого исхода - девять к одному.
- Здесь было отделение острых респираторных вирусных заболеваний городской инфекционной больницы. Я работала заведующей, - рассказала Роза Доржиевна Варнакова. - Потом стала заведовать "Аистенком". 18 ноября 2002 года 33 ребенка перевели из 5-го отделения сюда.
В 2002-м в области родилось 315 ребятишек от ВИЧ-инфицированных матерей, в 2003-м - около 500. Сегодня в Приангарье их около 1500. Почти у 60 уже определена ВИЧ-инфекция. В области около 17 тысяч взрослых носят такой же диагноз. Половой путь распространения инфекции, по словам медиков, становится главным. Никакой "Аистенок" - он рассчитан всего на 45 малышей - не справится с нарастающей прогрессией.
* * *
Они облепили меня, как муравьишки жука, случайно попавшего на их тропинку. Детские ручки протянулись к сумке, к диктофону, к очкам. Посыпались вопросы: это что? это зачем? Я не успел уклониться от детских объятий, не вспомнил, что раздумывал накануне, как быть, если кто-то из них вдруг возьмет меня за руку.
- Они стали осознавать свое "я"!" - говорит Варнакова. - Каждый ребеночек имеет право на жизнь. ВИЧ-инфицированные дети, хотя им в прогнозе, к сожалению, уже определены какие-то жизненные рамки, попали к нам. Мы обязаны им все дать. У нас детки сами обуваются, раздеваются, застилают постельки. Делают утреннюю гимнастику. Чистят зубки, умываются. Кушают, пользуясь столовыми приборами и салфеточками. У нас проходят праздники и есть свой кукольный театр. Завтра у нас день рождения - мальчику 6 лет. Мы доросли до того, что уже заучиваем стихи.
- Вы говорите об этом с гордостью...
- Неужели вы ничего не поняли? Это дети очень больные, брошенные. Три года ими никто не занимался! Вы бы видели их тогда. Вот последние фотографии: Наденька читает стишки... А нейродермит превращал ее в кусок мяса... Сейчас кожица чистенькая. Соня попадала в реанимацию бесконечное количество раз, считали, что должна умереть. У нас она ожила. Сколько она проживет? Ее годы мы обязаны ей отдать.
Как? Так же, как всем ребятишкам на свете. Детская площадка, живой уголок, детские лейки выстроились перед кадками с цветами. В День Победы у Вечного огня насмотрелись, и несколько дней кряду маршировали как солдаты: раз-два! Ели ягоду - впервые в жизни клубничный сок тек на ладошки.
Варнакова - главная "баловница": "Я в спальне у них часто бываю, и мы дурачимся... Подушками кидаемся, когда я дежурю. Они же дети, они это обожают".
При всем "баловстве" здесь железные порядки. Этому объяснение, как в армии: "Пост N1", "Пост N2" - сестринские. Лечение - очень сложное. Препараты агрессивны - дети их тяжело переносят. Анализы, кровь на биохимию - часто. Но терапия позволяет приостановить действие вируса и победить сопутствующие болячки. Жесткое правило: препараты дают буквально секунда в секунду - как только действие препарата прекращается, вирус начинает захват иммунных клеток. "Те детки, которым здесь поставили диагноз, и 11 детей, переведенных к нам 18 ноября 2002 года, все на терапии, - говорит Роза Доржиевна. - Стадии болезни у них разные".
Средняя зарплата врача здесь - в пределах 5 тысяч, если не подрабатывает дежурствами. Медсестра получает 4 тысячи, санитарка (с подработкой) около 3. Отношение к тем, кто здесь работает, вне больничных стен часто настороженное. Знакомые начинают избегать. Что говорить о детях, которым отсюда предстоит выйти в жизнь?
В нас крепко живут двойные стандарты. Мы и наедине с собой не готовы сознаться, что делим мир на родных и прочих. Слова говорим одни, на деле выходит противное. Вокруг - мир, где бросают даже родных и беспомощных. Здесь подобное немыслимо. Здесь все - близкие, все взрослые - мамы. Хотя все дети не их кровные.
- Почему ни про одну маму вы вообще не сказали?
- Еще ни одна мама здесь не появилась...
Что ждет их завтра? В "Аистенке" уже готова классная комната для школьных занятий. Малюсенькая, но она есть.
P.S. Иркутская область занимает первое место в России по количеству ВИЧ-инфицированных.