Казанская художница Наиля Кумысникова украшает орнаментом нашу в общем-то неживописную жизнь
Вчера в Москве в культурном центре «Дом на Патриарших» состоялась презентация работ казанской художницы Наили Кумысниковой — сервизов «Серебряный Булгар» и «Золотой Булгар», выпущенных петербургским Императорским фарфоровым заводом. Знаменитая марка расцветилась такими яркими красками, что сервизы вызвали оторопь у знатоков жанра.
Все началось с ичигов: ее мама захотела вернуться к мягким сапожкам своего детства. Но ичиги из магазина старушку разочаровали: «Раньше они были совсем другие, мягкие, красивые, с веселым орнаментом». Тогда Наиля нашла в бутафорской театра старинную пару, выкрашенную почему-то коричневой половой краской. Отмыла и ахнула: настоящее произведение искусства!
В ичигах ведь что самое важное? То, как соединяются два кожаных лоскута — стык в стык: полмиллиметра захватывает игла с одного лоскута и полмиллиметра с другого. Три петли наворачиваются на иглу, в эти петли продеваются тончайшие жгутики, и вот это затейливое плетение-борозда и держит лоскуты. Филигранная работа. Так ее делали в XIX веке, когда ручной труд был смыслом женщины-рукодельницы. Затем эти секреты утратили, как и орнаменты, при помощи которых эмиры Бухары, посылая друг другу ковры, фактически писали целые письма. Орнаменты застыли на рубеже
Так сценограф Наиля Кумысникова, выпускница Суриковки и ученица самого Михаила Михайловича Курилко, «подсела» на кожаные орнаменты — традиционно татарское искусство, которое, как оказалось, сохранилось только в ичигах. Человек въедливый и дотошный, она занялась их семантикой, а попутно сшила сапоги для мамы не хуже тех черевичек, что Вакула привез своей невесте от самой русской императрицы.
Сделанные с любовью, те мамины ичиги произвели настоящий фурор всеказанского масштаба — и Наиле косяком пошли заказы. В очередь «физлиц» вписалось даже министерство культуры Татарстана, заказавшее расписную пару для самой Катрин Денев, которую ждали на «Золотой минбар», фестиваль мусульманского кино в Казани. Для нее Наиля сделала целых две пары — замшевые серо-жемчужные и розовые, расшитые зеленым орнаментом. А к ним — по сумочке в том же стиле. Говорят, Денев иногда видят с ними на людях, и местная пресса не скупится на похвалы этому невиданному в Европе татарскому эксклюзиву.
С тех пор много воды утекло, теперь в расписных татарских ичигах от Кумысниковой щеголяет в Нью-Йорке Арманд Ассанте, сыгравший Одиссея у Андрея Кончаловского, сам Андрей Сергеевич любуется ее кожаными подушками у себя дома под Москвой, а 330 ВИП-гостей Татарстана с удовольствием вспоминают празднование
Случай свел ее с президентом фонда «Марджани» Рустамом Сулеймановым, человеком с образованием физика и знаниями крепкого искусствоведа, который спонсирует многие культурные проекты Музея Востока. Свел в тот момент, когда он задумал создать на Санкт-Петербургском императорском фарфором заводе настоящий татарский сервиз. Потому что непорядок: чай народ пьет — не напьется, орнаментальное искусство испокон веков у него в чести, а своего сервиза нет. Объявили конкурс, победили орнаменты Кумысниковой.
Коммерческим этот проект не назовешь: 100 экземпляров стоят 4 миллиона. То есть 40 тысяч рублей за сервиз в шесть персон. Но зато он радует глаз в двух вариациях, «Серебряный» и «Золотой Булгар». Его форма была задана исторической традицией — классическая купольная, по-своему даже несколько архаичная и тяжеловатая. Задача Кумысниковой была сделать так, чтобы отвлечь нас своим орнаментом от весомости форм. Она рассуждала так: с одной стороны, Булгар был белым городом домонгольского периода, неспроста же многих его мастеров позвали тогда строить церковь Покрова на Нерли. С другой — через Булгар проходил Великий шелковый путь. Поэтому орнамент сервиза должен походить на шелковую ткань, быть переливчатым, бликовать, попутно нивелируя массивную форму чайника.
Питерцы, привыкшие к цветам интеллигентным, сдержанным, вначале приняли такой активный цвет в штыки. Но доводы Наили их убедили: татары — все же Восток, здесь все должно быть яркое.
Впрочем, сама Наиля скорей иллюстрирует одну известную русскую поговорку — про сапожника без сапог. Скромнейшая женщина, весьма просто, даже заурядно одетая, как это часто бывает с настоящими художниками. Никаких эксклюзивных сапог и сумок не носит. И, думаю, чай тоже пьет из чашек весьма обыкновенных. Для нее главное — творчество. Это самое интересное и самое нужное в жизни. Поэтому она с искренней благодарностью говорит о тех, кто дает ей возможность творить. Говорит, что Рустам — это современный Третьяков или Савва Морозов, что так же, как некогда эти великаны, он отслеживает творческих людей, даже меняет их судьбу.
«А сами мы уж как-нибудь и без дорогих вещиц проживем, главное — желание их выдумывать, воплощать в жизнь. Вот это — счастье!»