Валентина Ивановна оставила нас с мальчиком одних. Сначала разговор не клеился. Но все же постепенно пацаненок вступил со мной в беседу, поднял голову, даже заулыбался. Я собирала с ним вместе мозаику и слушала, каково жить на свалке с мамой-алкоголичкой. В школе мальчик ни разу не был. Читать не умеет. В его рисунках - автоматы, пистолеты и очень много паутины... Но в разговоре выяснилось, что Сашка отнюдь не заторможенный, а весьма даже практичный и обстоятельный - не по годам. Деньги считает не хуже взрослых.
Через некоторое время на столе из мозаики получилась веселая картинка - портреты Крокодила Гены и Чебурашки. А из рассказов мальчишки сложилась жуткая история его совсем недетской жизни. Самые теплые воспоминания у Сашки о том, когда они с мамой Ирой и папой Игорем жили вместе. Ходили по выходным в парк, катались на аттракционах. А еще мальчик купался в речке с другом-соседом Борькой. Отец пил, но все-таки иногда приносил домой деньги и покупал продукты, говорит Сашка. Жизнь круто изменилась, когда начала пить и мать. А пьяная она, по словам ребенка, очень злая, да еще и дерется. Поругавшись с мужем, ушла с Сашкой к родственникам. Но и оттуда их вскоре "попросили". Так они на пару оказались на свалке, у которой в городе свое прозвание - Венера. И у Сашки появился новый папа - Сергей. Он тоже не прочь выпить.
- Мама и папа Сергей только пьют, но не курят и "колеса" не глотают, - поясняет, словно защищая родителей, Сашка. - Вот, например, Леха - тот глотает таблетки, которые находит на свалке. И пьет очень много самогона. Он горький, потому что на дрожжах сделан. Я видел, как Леху однажды "кондратий стегал". Ну, понимаешь, корчило его, трясло. Однажды он бросился на меня с кулаками только потому, что я нашел утюг, который лежал прямо у него под ногами. Он, видимо, сразу его не заметил. Леха пытался отнять у меня утюг, но папа Сергей заступился. А утюг тяжелый, за него рублей сто дали, наверное.
По рассказам Сашки, к бомжам на свалку постоянно приезжали скупщики цветного металла и пивных бутылок. Расплачивались деньгами или самогоном. Сашка однажды нашел, как он говорит, телескоп. И сдал его аж за 158 рублей. Поехал в город, накупил конфет, жвачек, печенья, привез маме.
- На свалке, конечно, воняет, нет детишек - играть не с кем, но зато там столько всего можно найти, - вспоминает он не без удовольствия. - Самый счастливый день у меня был, когда я откопал целый мешок игрушек! В нем лежали куклы, пять машинок-моделек и железная дорога. Правда, все поломанное, но зато сколько! Как-то присмотрел себе неплохой костюмчик, кроссовки. Фотоаппараты попадались, фонарики, даже велосипеды - жаль, правда, что без спиц. А сколько на Венере всякой еды: бывает, привозят кур в больших черных мешках, колбасу, мясо. Как-то раз папа Сергей целый торт нашел. Ух, вкусно было... Я совсем там не мерз: зимой мы жили на чьей-то заброшенной даче неподалеку от Венеры. А летом спали прямо на свалке, завернувшись в одеяла.
Судя по Сашкиным рассказам, на Венере была полная свобода действий. Вставай когда хочешь, спать можно вообще не ложиться. Цветмет его никто искать не заставлял - он сам помогал родителям. Да и просто интересно было раскапывать кучи хлама. О школе Сашка и не думал. Зачем она? Ведь жизнь и так перед глазами - без учебников.
В Липецке Сашка успел прославиться - о нем сообщали местные газеты. Журналисты прозвали его Маугли. Сашка ведь тоже жил в стае, правда, не в волчьей, а бродяжьей. И законы помоечных джунглей он знает назубок. Нельзя вырывать "добычу" из чужих рук, никогда не лезть вперед "королей" свалки к машине, которая только-только подъехала к Венере, не ссориться со скупщиками, но и не продешевить, сдавая товар. Цветмет принимают по 4 рубля за килограмм. А в городе его можно сдать в приемные пункты уже по 14 "рэ". За пустую пивную бутылку на свалке платят 20 копеек, а в центре Липецка - в четыре раза больше. Эту несложную арифметику Сашка выучил вместо таблицы умножения.
Он считает, что лучше жить одному. Очень хочет уехать в Москву - когда вырастет. Маму с собой забирать считает делом бессмысленным: ей и на свалке с Сергеем хорошо. А в столице, рассуждает Сашка, здорово - много магазинов, где можно купить любую вещь. Деньги-то он, говорит, найдет, это как раз для него не проблема... На Венеру больше не хочет. "Да ты сама съезди, посмотри на эту свалку и все поймешь", - сказал мне на прощание мальчик.
...Дорога до Венеры оказалась неблизкой. Одной туда мне ездить вообще не советовали - опасно. А вот с проводником - начальником полигона "Венера" (так и официально называется помойка) Святославом Литвиным, бывшим офицером авиации, вполне надежно. Заботливый хозяин свалки предложил одеться потеплее и поскромнее - выдал драненькое зимнее женское пальтецо, а его помощница одолжила вязаную шапочку. И я стала похожей на обитательницу Венеры.
- Свалке уже больше 30 лет, - рассказывал мне Святослав, шагая среди куч мусора. Я еле поспевала за ним, стараясь обходить отходы и поменьше вдыхать жуткое зловоние. - Мусор здесь лежит на глубине 65 метров. Поэтому как только где-то возгорание - сразу тушим. Иначе огонь уйдет глубоко под землю - никакой водой не зальешь. Дозиметр в некоторых точках зашкаливает - видно раньше сюда привозили какие-то радиоактивные отходы. А бомжи здесь разные. Некоторые постоянно живут на свалке - их человек 30, а есть такие, которые ходят сюда каждый день - как на работу. В субботу и воскресенье у всех обитателей Венеры - выходные. Недавно опять какие-то пацаны появились. Лет по 13, не больше. Придется милицию подключать, чтобы забрать их с этой мусорной кучи - увезти в детдом.
Тем временем на свалку одна за одной приезжали большие машины. Как только они начинали высыпать мусор, толпа бомжей и собак обступала новую кучу, соблюдая неведомую мне местную иерархию. Тяпками разгребали выброшенные вещи, что-то выискивая. В одно ведро клали металл, в другое - бутылки, в третье - тряпки и макулатуру. Все это, как мне пояснил Литвин, сдают скупщикам. Одеты бомжи несуразно, явно в то, что нашли здесь же. Грязные лица, на руках разные варежки и перчатки.
- Вы зачем фотографируете? - на меня наступало инопланетное существо непонятного пола с грубым голосом. Станислав Яковлевич шепнул мне, что это и есть Ирина - мать Сашки. И что ей чуть больше 30 лет. Засаленная кожаная куртка, треники, кроссовки не по размеру. На бритой голове на бок съехала черная шапка. Зубов почти нет, пьяные глаза и устойчивый запах перегара. - ...Да, я собираюсь поехать к сыну в детдом. Но ведь мне нужно для этого помыться, постирать вещи. А воду налить некуда - бочка дырявая... Но я уже игрушки собрала, на следующей неделе обязательно поеду.
- Ира не такая уж бесчувственная мать, - сказала мне услышавшая разговор бомжиха Светлана. - Она всегда Сашке самые лучшие куски оставляла. Помню, как-то нашла круг сыра, так сразу же отломила ломоть из середины - где помягче - Сашке. Йогурты, помню, ему отдала, даже сама не попробовала. Одежонку подыскивала. Берегла, в общем, пацана. Он паренек смышленый. Сначала скромный был. А как пожил здесь, так и матюгами научился ругаться, да и наглость появилась. Может, ему в детдоме и лучше будет. А Ирке идти некуда. Вы уж ее не ругайте...
Таких родителей, которых "не надо ругать", в Липецке, как, впрочем, и во всей России, немало. В детском доме, где сейчас живет Сашка, - 57 детей со сломанными судьбами. Папам и мамам эти девчонки и мальчишки не нужны. А вот дети, наоборот, мечтают о семье. В сочинении "Мой родной дом" все воспитанники рассказывали исключительно о детдоме, ведь другого жилища у них нет. "Здесь я живу уже пятый год, - пишет 13-летний Игорь. - Моя мама в тюрьме, папа умер в мае месяце. На выходные дни меня забирает бабушка. Мне здесь очень нравится, скоро я пойду учиться в училище". А вот сочинение пятиклассницы Оли: "Наши воспитатели очень добрые люди. Нам здесь очень интересно. Но домой всегда хочется". "У меня есть папа. Мы с ним ездим в лес, на рыбалку. Я и отец жили в хорошей палатке с костром, чайником, спали на свежем сене и удили рыбу. В лесу очень хорошо. Поют птицы, мы поймали очень много рыбы. Очень хочется жить вместе с родителями", - делится своей грустью третьеклассник Димка.
Ребят, прибывших в детдом, отмывают, обогревают. Многие малыши не могут спать на белых простынях - не привыкли, не знают, что такое холодильник, не умеют пользоваться водопроводным краном и унитазом. Этому их здесь учат. Но что нужно сделать, чтобы оттаяли маленькие детские сердца, заледеневшие от обид, предательства, лжи и побоев?
...Со свалки в город меня подвез водитель большого грузовика. Сидя в "КамАЗе", я вспомнила, что Сашка хочет работать на мусоровозке. Но отнюдь не из романтических чувств. Мальчишка уверен, что водитель может добыть намного больше цветмета, чем жители свалки. Ведь он грузит мусор один, и никто не помешает ему спокойно доставать из хлама старые утюги, сломанные велосипеды или старые кастрюли. Сашка рассуждал об этом, мечтательно улыбаясь.