Когда Лена Куштапина наткнулась в своем почтовом ящике на это письмо, первым делом посмотрела адрес отправителя: психиатрическая больница, Борис Кузнецов. Поначалу подумала, чья-то глупая шутка, но, когда прочитала, все поняла.
Письмо написал тот самый парень, который восемь лет назад напал на нее и изнасиловал. Правда, тогда, на суде, в последний момент, когда судья закончил читать приговор, у него было такое растерянное лицо, что на мгновение она даже засомневалась, правильно ли его так сурово наказывают. Но быстро заставила себя про это забыть. А сейчас вот вспомнила: а вдруг и в самом деле парня зря наказали?
За неделю пришло еще три письма. И все на ту же тему: "Проклинаю!.."
"Может, все-таки съездить к нему и высказать все?" - подумала Лена.
Полгода назад она развелась с мужем, времени теперь у нее было навалом. Это был безумный поступок, но она все-таки поехала.
"Писатель" встретил Лену в своей палате, лежа на койке. Врачи шепнули ей: "Вчера у него была попытка самоубийства".
Поначалу они не знали, о чем говорить. А потом Борис начал ей рассказывать.
- Неужели вы так ничего и не поняли… Восемь лет назад я был студентом, учился на четвертом курсе мединститута. В тот вечер я возвращался через сквер на Пироговке домой. Поначалу не обратил внимания на какую-то возню на скамейке в неосвещенном углу. А когда услышал то ли стон, то ли крик женщины, решил подойти. На скамейке лежали вы. Один вас насиловал, двое других держали за руки и ноги. Я подбежал, скинул насильника на землю. Завязалась драка - трое против одного. Продолжалось это недолго. Мимо милицейский патруль ехал. Машина остановилась. Эти сволочи разбежались, а я остался. С разорванной одеждой, ссадинами на лице: Вы лежали на скамейке в невменяемом состоянии. А рядом стоял только я. Первое, что мне сказали менты: "Ну, мужик, ты попал…" Я попытался объяснить, что все как раз наоборот, но никто не слушал. Я тормошил вас, орал: "Ну хотя бы вы-то объясните им, кто преступник!" А милиционеры только ухмылялись: "Порожняк гонишь, парень. Групповуху устроил, а теперь в кусты?"
Потом было следствие, и следователь требовал, чтобы Борис назвал имена "сообщников". Так продолжалось несколько месяцев. В камеру следственного изолятора подсаживали стукачей. Они внушали: "Лучше признайся. Быстрее отвезут на зону - там все лучше, чем в СИЗО". Но он стоял на своем: "Не виновен!.."
А потом был суд. На скамье подсудимых сидел он один.
Спасенная девушка на процессе сказала, что было темно, что она тогда потеряла сознание, но, как ей кажется, среди насильников был и подсудимый. Милиционеры подтвердили: "Точно он! Так оно и было. Покушался. Групповуха с отягчающими обстоятельствами…"
Прокурор потребовал восемь лет за групповое и отказ сотрудничать со следствием. Судья "пожалел": дал семь. И Борис поехал отбывать срок в Волгоградскую область.
Это были семь лет сплошного кошмара. Помогало лишь то, что раньше он серьезно занимался спортом. В зоне смог за себя постоять. Все семь лет он думал об одном и том же: как выйдет на свободу и все докажет. Добьется, чтобы и следователь, и те милиционеры были наказаны.
За день до выхода на свободу в Москве умерла бабушка Бориса. Родителей у него не было, он жил с ней вдвоем. Вернувшись в столицу, узнал, что ее уже похоронили.
Опустевшая квартира на шоссе Энтузиастов наводила тоску. Месяц он привыкал к изменившейся Москве. О восстановлении в институте не могло быть и речи - устроился грузчиком в магазин. И стал сочинять письма. В прокуратуру, в МВД, в Верховный суд - куда только можно. Текст был похожим: "Прошу разобраться и наказать виновных". Ответы тоже были похожи: "Оснований для пересмотра дела не обнаружено".
Но муравейник он, похоже, разворошил. Как-то вечером его встретили трое стриженых крепышей и сильно избили. Уходя, крикнули: "Забудь все фамилии из дела. Последнее предупреждение".
Но он не послушался.
Его опять били, один раз пырнули ножом - попали в сотовый телефон. Пришлось жить у знакомых, потом начался бред преследования (как сказали врачи), истерики и в итоге - больница. Вот тогда Борис и вспомнил про ту девицу, из-за которой все началось…
Лена и подумать не могла, что придет сюда еще раз. Но она пришла, и стала приходить регулярно. Теперь она знала правду. Поначалу ей просто хотелось загладить свою вину перед ним, а потом поняла, что сама ждет этих встреч. Боря, кажется, простил ее. О чем они потом только ни разговаривали…
Когда Бориса выписали, у ворот его ждала Лена: "Знаешь, я тут подумала… Может, тебе сейчас лучше поехать пока ко мне, в Текстильщики? Там ты уж точно будешь в безопасности. У меня, между прочим, двухкомнатная квартира…"
Из квартиры Лены он не ушел ни на следующий день, ни через неделю. Они стали жить вместе. Как-то он рассказал ей, что на Украине у него есть родственники. Она ухватилась: "Давай забудем все и начнем жизнь с чистого листа. Уедем хотя бы на несколько лет". И они уехали. Больше в Москве их не видели.