ТРИ ГОДА В АБВЕРЕ
Осенью 41-го выпускник Калинковического пехотного училища Саша Козлов был назначен командиром взвода Московского народного ополчения. В ожесточенном бою под Смоленском ополченцы попали в окружение. Козлов сумел вывести оставшихся в живых в фашистский тыл и организовал там крупный партизанский отряд, который потом влился в партизанскую дивизию. В 1942 году Козлов с отрядом вновь попал в окружение и, контуженый, оказался в плену. Александром Ивановичем занялся абвер (военная разведка). У Козлова созрела идея начать двойную игру. Вскоре он окончил разведшколу абвера "Сатурн" и был сброшен с парашютом в тыл советских войск. Сдался первому попавшемуся офицеру, добился встречи с представителями советской разведки и рассказал им все. А через некоторое время был переброшен в фашистский тыл с заданием внедриться в "Сатурн" и передавать в Центр сведения об агентах.
Козлов сумел не просто внедриться, а дослужился до должности начальника учебной части разведцентра и звания капитана абвера, был удостоен пяти наград "За заслуги перед рейхом". Но на самом деле фактически парализовал деятельность "Сатурна", перевербовав семь агентов и своевременно сообщив о десятках других в Москву, что позволило Центру подсовывать им правдоподобную дезинформацию, которой руководство абвера до конца войны потчевало армейское командование, так ничего и не заподозрив.
В апреле 1945 года разведцентр "Сатурн", передислоцированный в город Бисмарк, оказался в полосе наступления союзных войск, а Козлов в качестве немецкого офицера попал в плен к американцам. С тех пор и начались его послевоенные злоключения, длившиеся более полувека. О них Александр Иванович подробно рассказал мне во время нашей недавней встречи в Горячем Ключе, где живет и ныне.
ТРИ ГОДА В ГУЛАГЕ
- Мне крупно не повезло в том, - сказал Александр Иванович, - что моя работа разведчиком началась как раз в тот момент, когда было создано Главное управление контрразведки - СМЕРШ. И как это обычно бывает при создании чего-то нового, поначалу там были собраны не самые компетентные люди. Когда разрабатывалась операция по внедрению меня в школу "Сатурн", было допущено много ошибок. Об этом даже в учебнике истории Великой Отечественной войны написано.
Александр Иванович достал пухлый том, открыл заложенное место и прочитал: "Сотрудники госбезопасности проникли в немецкий разведывательный орган "Оберкомандер-103", осуществлявший подрывную работу на Московском направлении, и добыли данные на 127 агентов германской разведки, переброшенных в наш тыл. Следует отметить, что в работе органов госбезопасности в тылу противника имелось и много серьезных недостатков. Работа эта была начата с большим опозданием и развернулась только в 1943 году. В ряде случаев она организовалась наспех и не давала должных результатов".
- Что касается непосредственно моей операции, - продолжал Александр Иванович, - то, во-первых, не была отработана связь. Я быстро вошел в доверие к руководству школы, имел уйму нужной Центру информации, но долго не имел возможности передавать ее. Была договоренность, что забросят еще одного разведчика и он меня найдет, подойдет и назовет пароль. Все как-то очень непрофессионально, по-книжному, как в детской игре. Конечно, связного я не дождался. Пришлось перевербовывать агентов, отчаянно рисковать, ставить под срыв всю операцию, передавать с ними разведданные. И еще одно важное упущение - не были предусмотрены мои действия на случай контакта с союзными войсками. А это как раз и произошло. Школа отходила все время на запад, и в Бисмарке американцы неожиданно захватили ее. Они меня отвезли в Бельгию, в лагерь немецких военнопленных, затем во Францию. Война приближалась к концу, а я не знал, что мне делать. Сказать американцам, что я советский разведчик, не имел права без санкции. Если бы операция была хорошо продумана, я бы, конечно, не попал в такую ситуацию...
В конце концов я придумал себе легенду и рассказал ее коменданту лагеря. Попросил предоставить мне возможность встречи с моим командованием. Примерно через неделю меня отвезли в Париж и передали в нашу военную миссию. Я попросил начальника миссии генерал-майора Драгуна сообщить в Москву, что "Байкал-60" (это был мой позывной) находится у него. Вскоре из Москвы прилетел человек с Лубянки и забрал меня на родину.
После того как я написал отчет о проделанной у немцев работе, встал вопрос: что же со мной делать дальше? В конце концов командование категорически запретило оставить меня не только в органах, но и в армии. Видимо, возникло ни на чем не основанное подозрение в том, что я мог быть перевербован американской разведкой. Меня уволили на все четыре стороны с записью в личном деле о том, что пробыл три года в немецком плену и ни слова о работе в разведке.
Зима, февраль, приезжаю на родину, в Александровское. Ни кола ни двора, на работу не принимают. Состояние такое, что если бы был пистолет - застрелился бы, по-другому не хотел уходить из жизни. Еле удалось устроиться помощником лесничего. А тут военком начал бдительность проявлять: как, мол, так - ты три года был в плену, а уволен в 1946 году с должности помначштаба полка, который был расформирован еще в 1941 году? Пришлось коротко рассказать военкому, кем я был на самом деле. А вокруг меня. как я теперь понимаю, агенты госбезопасности все время крутились. Дошел до них этот разговор.
В конце мая 1949 года меня вызвали в Москву. Я обрадовался, думал - восстановят, но меня там арестовали. Полтора года шло следствие. Постановлением особого совещания (судей своих я не видел) был приговорен к трем годам за разглашение сведений, не подлежащих огласке.
... И ВСЯ ОСТАВШАЯСЯ ЖИЗНЬ
После освобождения Козлов вернулся в Александровское. Кем только не работал: и пожарником, и чернорабочим, и бетонщиком.
При Хрущеве началась первая волна реабилитации. Козлова заочно реабилитировал трибунал Московского военного округа, но справку прислали из КГБ такую, что снова три года пребывания в немецком тылу как бы выпали из биографии. Сколько ни бился Александр Иванович, так и не смог получить четких сведений о себе самом. И практически всю жизнь не имел никаких льгот, определенных государством для фронтовиков и репрессированных. О Козлове писали книги, снимали фильмы, а формально он везде значился просто бывшим военнопленным. Завистникам это даже дало повод распускать слухи, будто Козлов нанимает журналистов, сценаристов и писателей, чтобы они "внедряли в массы" легенду об агенте из "Сатурна".
Лишь в 1993 году в послевоенной судьбе Козлова начался долгожданный поворот. Работники собеса сумели добиться предоставления справки из Московского военного трибунала, где впервые официально была разъяснена суть юридической ошибки в отношения Александра Ивановича. Не могу не привести выдержку из нее: "На ваш запрос сообщаем, что Козлов Александр Иванович, 1920 г. рождения, уроженец села Александровское, по постановлению особого совещания при МГБ СССР 25 октября 1950 г. был обвинен в разглашении сведений, не подлежащих огласке (по ст. 121), и заключен в исправительно-трудовой лагерь на 3 года. Военным трибуналом Московского военного округа 30 декабря 1963 года упомянутое постановление по отношению к Козлову отменено, и дело за отсутствием состава преступления прекращено. По данному делу он полностью реабилитирован.
Военный трибунал округа обратился к председателю Комитета госбезопасности СССР с просьбой рассмотреть вопрос о представлении Козлова А.И. к награждению орденом. При возбуждении ходатайства была высказана просьба обратить внимание, что Козлов с июля 1943 года по апрель 1945 года по заданию органов безопасности находился в немецкой разведшколе, сначала преподавателем, а затем начальником учебной части. Используя свое служебное положение, перевербовал 7 немецких агентов, 6 из которых прибыли по паролю, данному Козловым, в органы госбезопасности. Козловым проводилась также работа по отчислению из школы немецких агентов, которые были наиболее преданы немецкому командованию. Возвратившись в июне 1945 года в Советский Союз, Козлов представил в органы госбезопасности подробный отчет о деятельности разведшколы. Назвал 57 агентов и 29 официальных сотрудников школы. В дальнейшем, проживая в Ставропольском крае, оказывал помощь органам госбезопасности. Им было опознано 12 немецких агентов".
Эта справка во многом изменила жизнь Козлова. Он начал получать льготы, пришло официальное признание. А после упоминавшегося письма из ФСБ сняты даже мельчайшие поводы для завистников и недоброжелателей упрекнуть его в чем-либо.
Да вот только очень уж поздно восторжествовала справедливость. Не дожила до этого часа супруга ветерана Марфа Васильевна, делившая с ним все тяготы сложной судьбы. А у самого Александра Ивановича недавно случился инсульт - переживания дали о себе знать. Но несгибаемый ветеран не падает духом: много ходит пешком, все, что нужно, делает по дому. И несмотря на то, что журналисты ему уже крепко поднадоели, не один час кряду давал интервью корреспонденту газеты "Труд", которую выписывает почти полвека.
Крепкого здоровья, Александр Иванович!