Солистка и душа популярной группы IOWA рассказала «Труду» о том, много ли творческому человеку надо
На песнях популярной группы IOWA «Мама», «Улыбайся», «Маршрутка», «Одно и то же» и других сходятся вкусы разной публики — и тех, кто фанатеет от рэпа, и поклонников интеллигентного арт-рока, и любителей просто потанцевать. Ценное свойство в пору всеобщего разобщения! Во время нынешнего затворничества IOWA не стенала по поводу отсутствия заработков, а готовила новые треки и выпустила клип с актуальным в нынешней ситуации названием «Потанцуй со мной». О том, много ли творческому человеку надо, солистка и душа коллектива Екатерина Иванчикова рассказала «Труду».
— Катя, многие ваши коллеги, запершись в четырех стенах без концертов и серьезных студий, запечалились. А ваше настроение, похоже, вполне позитивное?
— Просто есть такое правило: не сидеть в ожидании того, что от тебя не зависит. Пришла к тебе песня — донеси до людей, хотя бы просто выйди на балкон и спой. Наш друг Гоша Куценко на карантине целый сериал снял — вот что творит неукротимая энергия! Пока у нашей группы нет возможности записать полнометражный альбом. Зато сами песни есть, и мы будем выпускать их одну за одной прямо из дома. На днях именно так презентовали новый клип «Потанцуй со мной». Песня про то, что люди делятся на тех, кому душно и кому дует. По-моему, вполне актуально для нынешней ситуации.
— Говорят, самоизоляция расслабляет. Вы согласны?
— Что вы, совсем наоборот! У меня только сейчас дисциплина по-настоящему и стала вырабатываться. Представляете, я начала просыпаться в 8 утра без будильника. Раньше такое было немыслимо. Установила в телефоне напоминания, что и во сколько нужно сделать. По утрам 20 минут вместе с подписчиками читаю «Право писать» Джулии Кэмерон, скоро начнем обсуждать эту книгу в прямом эфире. Потом полчаса гимнастики и тренировки, потом занятия английским языком, с упором на диалоги... А еще рисование — это отдельная история. Я давно копила идеи, записывала их в телефон — на тот случай, когда появятся вдохновение и свободное время. И вот оно случилось. Красками можно много рассказать — почти столько же, сколько песнями.
— Знаете, как часто бывает — самое заветное откладываешь на потом. Живешь текущим, все время надо что-то срочно сделать для семьи, для работы, для денег...
— Это неправильно. Нужно найти время, чтобы выдавить на палитру краску и написать несколько эскизов, а там тебя подхватит, и холст наполнится тем, что в тебе таилось. Что-то подобное происходит и с песнями — они тоже возникают на зыбких песках нашей реальности.
— С мужем, гитаристом группы Леонидом Терещенко, вам приходится спорить или и тут у вас полная гармония?
— Бывает, спорим и ссоримся, куда же от этого деться. Вот где нам трудно удержаться и не перейти границы, так это в съемке сюжетов для TikTok (короткие, до 15 секунд, ролики «из жизни». — «Труд»). Перегреваемся, можем и на повышенные тона перейти. Давно поняли: чтобы не взорваться, нужна передышка в несколько минут. А вот при создании песен проблем у нас не возникает. Ну а на гастролях близкий человек рядом — это сплошные плюсы: у тебя есть защита, тебя поддерживает любовь.
— Когда вы поняли, что будете певицей?
— Семейное предание гласит: в пять лет я подошла к телевизору, где шел концерт, и сказала: «Мам, хочу туда, к ним!» И это, как потом выяснилось, не было лишь детской блажью.
— Ну а что было потом?
— Наша группа образовалась в Могилеве, который, между прочим, рок-столица Белоруссии. Но нам быстро захотелось перемен, и мы переехали в Питер. В новом городе и вправду песни стали приходить новые, романтичные. «Там, где разводят мосты, — там улыбаешься ты» — эта строчка из нашей тогдашней песни вполне отражает настроение того времени. В качестве приза на одном из конкурсов нам подарили возможность записать «Простую песню», эту запись проводил Олег Баранов, и мы почувствовали, что хорошо понимаем друг друга. Семь лет работали вместе, записали два альбома, в том числе «Мама» и «Улыбайся». Это было хорошее время, когда многое получалось. Теперь надо идти дальше.
— Что скажете насчет понятий «формат — неформат», которыми так много определяется в сегодняшней музыкальной индустрии?
— Нам сплошь и рядом говорили: вы, ребята, должны стать, как эти или вон те, — и тогда, возможно, вам что-то светит впереди. А мы старались все делать так, как считали нужным, — и ждали своего часа. Когда нашу песню «Мама» взяли на радио, мы еще, можно сказать, сидели на свечном заводике. Потом у нас все раскрутилось, хотя и не так быстро, как хотелось. Прошло два года, пока мы завоевывали доверие радио и ТВ. Но теперь у нас за плечами 10-летний путь — и это что-то значит. В общем, нужно верить в свое творчество и вырабатывать собственный стиль.
— Ко всем ли музыкантам вернется публика после нынешнего кризиса?
— Одно бесспорно: если ты не барахтался, как та лягушка, а сложил лапки, то тебе не выбраться. Группы, которые в эти месяцы перестали работать, поставили себя под серьезный удар. Точно так же, как семьи, где не воспользовались случаем отойти от суеты, не нашли времени подумать и поговорить друг с другом о важном.
— Не умрет ли окончательно индустрия звукозаписи и авторских прав, когда Сеть и так все доставляет мгновенно и бесплатно?
— Интернет, конечно, будет захватывать все большее пространство. Смотрите, и концерты, и драматический театр, и мюзиклы, и даже опера с балетом — все уже там. И я не против. Но я также за то, чтобы всякая серьезная работа была оплачена. И в интернете это вполне можно наладить. А иначе как поддержать артистов и их труды? Впрочем, попомните мои слова: как только можно будет вернуться к обычной жизни, люди снова ринутся на большие концерты. Они вновь захотят наряжаться, обниматься с друзьями, гулять по улицам до утра — и, конечно, смотреть живые представления и слушать живую музыку. Никакой интернет ее не заменит. Как жизнь в карантине не может заменить нормальную жизнь.
— Вы давно уже жительница Северной столицы. Как вы воспринимаете извечную вой-ну за лидерство между Санкт-Петербургом и Москвой?
— Войну?! Мне трудно представить себе москвича, который не стремился бы время от времени в Петербург, чтобы ощутить себя среди этой невероятной красоты, взглянуть с мостов на Неву, послушать чаек над заливом. Питер — это ведь и Венеция, и Флоренция, потому что его строили великие итальянские архитекторы, вода и город здесь по-особому связаны. А Москва для меня — это сталинский ампир. Патриаршие пруды, где Аннушка пролила масло. А еще город, где жила Цветаева... Какая тут война? Они совершенно разные, эти два горделивых города. В Москве невероятный темп жизни. Многие годы я ездила туда на съемки без возможности нормально переночевать, порой приходилось спать урывками в машине... Если мне надо поменять привычную атмосферу, влиться в тусовки, вечеринки — определенно это Москва. Но всякое путешествие хорошо возвращением.
— Есть ведь еще и родная Могилевщина...
— Это тоже часть меня, которую ни за что не хочу терять. Постоянно езжу туда обнять родственников, увидеть улицы, по которым ходила и до сих пор ходит в воспоминаниях моя юность. Но вообще-то я человек перемен. Например, мне сложно больше пяти лет жить в одной квартире — хочется однажды все поменять, обновить. И кто знает, где я окажусь еще через пять лет? Но сейчас, садясь каждое утро писать дневник, смотрю из окна на мост над Невой и благодарна Питеру за то, что он меня принял.
— Как «человеку перемен» не потерять себя ни при каких обстоятельствах?
— По-моему, путь один: совершенствоваться, выдавать максимум того, на что способен, и видеть, что это кому-то еще несет радость. Тогда ты на верном пути. Только будь уверен в себе и не старайся кому-то угодить, услужить в обмен на симпатии — там нервотрепка и тупик.
— Катя, что могло бы заставить вас перестать заниматься любимым делом?
— Отсутствие меня на Земле. Если, не дай бог, случится вселенская беда и во всем мире останутся живыми только мой муж и дети, я буду писать песни для них.