И только в декабре, когда нас всех "вынесли" из Кремля, я случайно узнал, что эти несколько месяцев просидел в кабинете маршала Ахромеева, которого знал и уважал. Кабинет был крошечный, со старыми дубовыми панелями, с люстрой 50-х, на которой и повесился человек чести в маршальских погонах, и почему-то (тоже, наверное, в стиле 40-х-50-х) с огромной приемной, в которой моя еще цековская секретарша смотрелась куда величественнее, чем сам хозяин кабинета.
Как позже выяснилось, к завхозным делам Зигмунд отношения не имел - так, оказался по случаю под рукою у начальства. Молодой ученый - юрист, недавний аспирант, он был одним из тех, кто на своем, низовом, что ли, уровне "вел" новоогаревский процесс, его документацию, аналитическое обеспечение. Обратите внимание: горбачевское время было очень коротким, а написано о нем много - еще и потому, что во власть тогда входили не бизнесмены, а интеллектуалы. Зигмунд Станкевич, ныне первый заместитель директора Института национальной стратегии реформ - один из них.
Книга, которую он написал, - не воспоминания. Она - строго документальная, потому что сплошь из документов и комментариев к ним, стенограмм последних дней Союза. Не хочется называть эти дни и месяцы агонией, но слово "кардиограмма" вместо стенограммы было бы вполне уместно.
Высоколобые молодые люди в студенческих очках, изначально дальновидно обрастающие личными архивами, в коридорах власти и опасны, и полезны одновременно. "История крушения СССР. Политико-правовые аспекты" - давно не читал ничего подобного. По драматизму сюжета. По столкновению характеров, позиций. По остроте сопереживания, хотя конец этой книги, увы, известен каждому - не надо и заглядывать, торопясь, на последние странички. Ельцин, Кравчук, Назарбаев, Лукьянов, Горбачев... Действующие (или, наоборот, бездействующие) лица и исполнители. И документы, и стенограммы говорят их голосами - книгу впору переносить на подмостки - а в зале опять же, увы, мы все.
Позиция автора в книге, разумеется, присутствует. Даже голос иногда прорезается. Но книг с авторской позицией и авторскими страстями, обличениями, прозрениями (задним числом) много. Эта сильна другим. Пожалуй, впервые документы последних трех-четырех лет собраны воедино. В том числе и те, что были надежно закрыты. Для кого-то, возможно, это будет настольная книга: для ученых, историков - не зря ведь выпущена именно издательством Московского университета. А для таких читателей, как ваш слуга покорный, для бывших кремлевских обитателей - эта книга-счет. И к памяти, и к совести. Для нынешних властей предержащих - не только в России, но и в других осколках Союза, независимо от их калибра, - и книга-предостережение: не посыпаться бы дальше.
"Империя зла"... Вы думаете, это первым сказал Рейган о Советском Союзе? Нет. Первым сказал наш царь Александр I о наполеоновской Франции.
Если империи и впрямь зло, то почему так болезненно - не для исторических личностей, а для обыкновенных людей - и так длительно прощание с ними?