Русские плотники славились на весь мир своими постройками без единого гвоздя
Постройки, возведенные русскими плотниками без единого гвоздя, известны по всему миру. Наши мастера сооружали дома, храмы и замечательно их украшали. Причем для своей работы умельцы-виртуозы использовали чаще всего простой топор.
Столь привычная нам сейчас пила оказалась в арсенале русских плотников сравнительно поздно — лишь в конце XVII века. Впрочем, справедливости ради нужно отметить, что такие «зубастые железки» были известны на Руси еще тысячу лет назад, однако до поры до времени подобный инструмент использовался главным образом для мелкой работы, в столярном деле.
Даже доски наши предки изготавливали без применения пилы. Длинные и толстые бревна они кололи при помощи топоров и металлических клиньев на отдельные пластины, а затем обтесывали их, придавая правильную форму и необходимую гладкость. Рубленые доски получались, конечно, очень толстыми, их выделка требовала много времени, но зато изготовленные топором строительные детали поддавались гниению гораздо меньше, чем пиломатериалы. Лезвие топора заминало капилляры между волокнами древесины, затрудняя тем самым проникновение влаги внутрь доски. По той же причине медленнее гнили и бревна в срубах изб и церквей — их торцы были обработаны не пилой, а топором.
Настоящая революция в деревянном деле случилась во времена Петра Великого. Неугомонный император затеял сооружение боевых и торговых кораблей, повелел заново отстраивать и расширять многие города. При таком аврале прежние «топорные» методы обработки древесины не годились, и без сноровистой пилы было никак не обойтись.
А в середине XVIII века старые плотницкие традиции оказались и вовсе сведены на нет особыми правительственными указами. Бурное строительство в Санкт-Петербурге, Москве, Архангельске, Воронеже привело к тому, что вокруг этих крупных российских городов леса были почти полностью уничтожены. Одной из причин подобного экологического бедствия посчитали именно устаревшую технологию изготовления досок. В циркуляре от 1748 года упоминается, например, что при рубке топором «бывает великая трата, ибо из одного бревна пиленых досок может быть пять, а по крайней мере четыре или три доски, а топорных одна или по нужде две выходит».
В 1749 году появилось распоряжение «чтоб как на строение судов... так и на всякое домовое строение доски употребляемы были пильные, а не топорные». А еще девять лет спустя власти и вовсе перешли к репрессивным мерам. За поставку на строительство северной столицы досок, тесанных по старинке топором, их изготовителям грозили тюремное заключение и полная конфискация товара.
Долгие столетия в северных российских краях мода в деревянном зодчестве оставалась неизменной. Строители украшали здания резными крылечками, оконными наличниками, узорчатыми досками-«полотенцами» по краям крыш.
Действуя долотом, ножом и все тем же незаменимым топором, плотники ювелирно вырезали на поверхности дерева сложнейшие переплетения листьев и цветов, райских птиц, львов, единорогов, а кроме того, фараонок и берегинь. Эти фантастические существа предназначались для защиты дома и его хозяев от всяких напастей.
В более поздние времена мастера приспособились превращать доски для наличников и «полотенец» в ажурное кружево с помощью так называемой пропиловочной резьбы. Наносили рисунок узора, вдоль его линий сверлили множество отверстий и, вооружившись узенькой пилой, убирали оставшиеся между ними излишки древесины.
В каждой плотницкой артели, бравшей подряды на сооружение домов и храмов, имелись специальные узорных дел мастера. Их работа ценилась дорого. К примеру, в конце XIX века отделка фасада даже не очень большой избы стоила 100-120 рублей (за такие деньги тогда можно было купить семь-восемь коров).
Рациональные европейцы не понимали смысла подобных архитектурных наворотов и до поры до времени не обращали внимания на русские деревянные кружева.
Однако все резко поменялось во второй половине XIX столетия, когда с легкой руки нескольких талантливых архитекторов среди российских владельцев загородных усадеб пошла мода на терема из дерева. В Абрамцево, усадьбе знаменитого капиталиста и мецената Мамонтова, по проекту Гартмана и Ропета были сооружены несколько надворных построек, стилизованных под русскую избушку с резными крылечками, наличниками, подзорами...
Неподалеку, в поселке Мамонтовская, появилась еще одна подобная «сказка из дерева», построенная по заказу богатого московского купца Горбова. А известный историк, профессор Погодин, страстно увлекавшийся русской стариной, и вовсе распорядился поставить узорчатый терем рядом со своим домом на окраине Москвы, у Девичьего поля. «Погодинская изба», как сразу же окрестили москвичи это здание, цела до сих пор и смотрится весьма колоритно на фоне обступивших ее многоэтажек.
Деревянные домики, обильно украшенные затейливой резьбой, стали во второй половине XIX века непременным атрибутом всех крупных российских выставочных экспозиций. Увидав такие необыкновенные здания-«игрушки», многие богатые иностранцы загорались желанием приобрести подобный «сувенир» в собственное пользование. Так что вскоре изба а-ля рюсс стала популярным предметом экспорта. Изготовленные русскими плотниками избушки увозили в Швейцарию, во Францию, в Германию... По крайней мере три или четыре образцово-показательные избы перекочевали за океан, в Соединенные Штаты.
Традиции русских кудесников пилы и топора никуда не пропали даже с наступлением века электроники. Богатейшее узорочье деревянной резьбы и сейчас можно встретить в деревнях Владимирщины, Вологодчины, Рязанщины... В Московской области одним из заповедников таких украшений является деревня Леоново неподалеку от Воскресенска. А к северу от столицы, в пригороде райцентра Пушкино еще до недавнего времени существовал необычный дом-мемориал, оформленный его прежним хозяином Леонидом Синицыным в честь 600-летнего юбилея победы русских войск на Куликовом поле. Стены здания он украсил досками, на которых вырезал узоры и старинные гербы, а столбы забора, окружающего дом, мастер вытесал в виде стилизованных фигур героев Куликовской битвы: Дмитрия Донского, Осляби и Пересвета, боярина Боброка, князя Владимира Серпуховского...
У древних славян существовала традиция: ставить у дороги, ведущей в селение, толстый деревянный столб-оберег метров пять высотой, верхняя часть которого была обтесана в виде человеческой фигуры. Согласно тем строгим канонам плотнику нужно было вырезать такую скульптуру, сделав ровным счетом 365 прикосновений инструментом к бревну — по числу дней в году. Причем после каждого удара топором или долотом по деревянной заготовке мастеру следовало произнести особое заклинание. Ошибиться было нельзя. Сделаешь скульптуру, скажем, за 361 прикосновение инструментом — значит, четыре дня остались «незаговоренными», и все селение в течение этого времени будет не защищено от пожаров, гроз, лихих людей... А хотя бы один лишний удар инструментом лишал фигуру-оберег всей ее силы, так что деревня в этом случае на целый год оставалась без защиты от злых сил. Секрет изготовления таких столбов-скульптур вместе с полным перечнем необходимых заговоров передавался в плотницких семьях по наследству. Открыть профессиональное ноу-хау постороннему человеку считалось великим грехом.
***
В старых русских избах острый перелом кровли венчал так называемый охлупень, сделанный из смолистого елового корневища. Эта конструктивная деталь, перекрывавшая верхние торцы досок крыши, обеспечивала надежную защиту дома от дождя. А вырубленная на конце такого бревна стилизованная лошадиная голова — конек, — согласно древним верованиям, должна была символизировать покровительство всемогущего бога Перуна.
***
«Топор русский такие вырубает фигуры в досках, что можно подумать на долото, ножи и разные столярные орудия. По крышам изб развешаны так называемые полотенца, то есть доски, нарочно пробитые насквозь и разукрашенные вроде полотенец, с кистями и прорезанными фигурами. Все это мастерит немудреный топор» — так писал один из европейцев, путешествовавших по России во времена царя Алексея Михайловича.
***
Во время проведения в 1872 году Первой художественно-промышленной выставки в Москве к стенам Манежа со стороны Александровского сада специально пристроили узорчатый деревянный терем. Впоследствии этот «инородный фрагмент» был разобран, вид его сохранился только на старых фото.