Год назад я имела несчастье попасть под машину. Сотрясение мозга и множественные ушибы... Однако это оказалось лишь началом моих неприятностей.
В больнице подмосковного Королева я довольно долго не приходила в сознание. Первое, что помню, - нечеткий контур инспектора ГИБДД, стоящего у меня в ногах подобно персонажу из страшных сказок. Только вместо косы он держал в руках протокол допроса. "Изложите подробно все обстоятельства происшедшего, - строго потребовал человек в мундире. - Где, когда и с какой целью вы переходили улицу? Цвет, марка машины, которая совершила на вас наезд? Имя, фамилия, домашний адрес водителя?" В тот момент я пожалела, что не могу вновь потерять сознание.
На следующий день меня посетили уже два стража порядка из дорожной службы. Они были еще более суровы: "Значит, вы ничего не помните и даже лицо водителя не можете описать? - они переглянулись, будто в чем-то меня подозревая. - А наркотики давно употребляете? А сколько вы накануне выпили?" Вопросы эти, наверное, могли бы выбить из колеи и более здорового, чем я в тот момент, человека. К счастью, когда меня доставили в больницу, дежурный врач зафиксировал в медицинской карте, что я была трезвой.
Мои разочарованные визитеры пришли наконец к заключению: дело надо тщательно расследовать. "Может, водитель не виноват, тогда вам, а не ему придется отвечать по всей строгости закона", - обнадежили меня на прощание гости. "За что?" - "Как за что? За нарушение дорожных правил!"
Задержан ли водитель, милиционеры сообщить отказались. Одно было ясно: в больнице он меня навещать не собирается. Больше не надеясь узреть возле своей койки работников ГИБДД, решила позвонить прокурору города Королева. Тот посочувствовал мне и дал добрый совет: "Собирай квитанции на купленные лекарства, продукты, платные услуги. В любом случае расходы на лечение водитель компенсировать обязан".
На работу я вышла через два месяца. Голова, конечно, побаливала, но, как утешали меня сослуживцы, я выглядела живой и почти невредимой.
А следователь местного УВД тем временем вызывал меня на допросы и не уставал выслушивать короткую и печальную историю перехода через дорогу. От него я узнала, что сбил меня некий охранник частной фирмы и его вина полностью доказана.
Прошло почти полгода, а наши встречи со следователем продолжались. У меня даже вырвался однажды бестактный вопрос: когда же дело дойдет до суда и я получу компенсацию? Тут-то следователю и пришла в голову мысль направить меня на судебно-медицинскую экспертизу. "Но прошло столько времени! - удивилась я. - Почему этого нельзя было сделать раньше, пока я лежала в больнице?" В ответ многоопытный сыщик только улыбнулся.
Эксперты, работающие, кстати сказать, прямо в здании городского морга, душевно приняли меня в комнате, соседствующей с анатомической лабораторией, откуда доносились характерные запахи. Они посочувствовали мне и тоже удивились: все сроки вышли, ничего установить уже нельзя. И отправили меня в областное бюро судебно-медицинской экспертизы. Тамошний доктор был очень внимателен, долго мерил мне давление, бил молоточком по коленкам и наконец радостно заключил: "Да, у вас было сотрясение мозга!" А поскольку в его кабинет я не въехала на инвалидной коляске, доктор пришел к выводу, что моему здоровью был нанесен легкий ущерб. И это, без сомнения, очень хорошо. Уже потом, разговаривая со знакомым адвокатом, я узнала: такой вывод можно делать, если пострадавший находился на больничном никак не дольше трех недель. А не два месяца, как я.
Вызвав меня очередной повесткой, следователь улыбнулся: "Ваше дело закрыто. Раз повреждения легкие, то водитель в уголовном порядке преследоваться не может. Но вы имеете право подать на него в суд гражданский иск". Уже на пороге я на всякий случай спросила: "А сам-то водитель что говорит?" - "А он уже ничего не говорит, - с хитрецой поведал мой собеседник. - Он задержан и сидит в СИЗО. За наркотики. Так что вы от него вряд ли что получите"...
Прокурор, к которому я вновь обратилась со своей напастью, грустно улыбнулся: ничего, мол, сделать не могу, уголовного дела нет. "Но в суд подавай, - посоветовал. - Госпошлину заплати". 500 рублей было жалко, но как не послушаться совета прокурора?
Судья встретила меня весьма темпераментно. "Это сколько времени прошло! Придумали. В суд подавать чуть что! Делать нам тут нечего... Я вообще сомневаюсь, что наезд был! Где доказательства? Почему я вам верить должна?" И... отказалась принимать мои справки и квитанции. А исковое заявление оставила "без движения" и предложила представить убедительные доказательства того, что я действительно была сбита машиной, "а не валялась в какой-нибудь канаве" и что наехал на меня именно тот водитель, на которого я указываю. "Запросы мне делать некогда", - подытожила она.
Мое упорство явно злило работников правоохранительной системы. А мне так не хотелось ни с кем ссориться. Я хотела только вернуть деньги (для меня немалые), потраченные на восстановление здоровья.
Устав от этой странной, изнурительной борьбы, решила последовать совету коллег: радоваться, что осталась жива и не стала инвалидом. Ведь в любой ситуации, как бы тяжко нам ни пришлось, "могло бы быть хуже".
Многим жертвам автомобильных аварий, с которыми я вольно или невольно общалась по ходу личных мытарств, повезло куда меньше, чем мне. И, что характерно, они в один голос кляли милицию, ГИБДД, суд и прокуратуру... На водителей злость, как правило, не распространяется. Может, потому, что зла уже не хватает?..