В пятницу к вечеру президент Путин в Ново-Огареве принял 15 молодых писателей. Молодых
В пятницу к вечеру президент Путин в Ново-Огареве принял 15 молодых писателей. Молодых буквально, не как в советские времена, когда с первой книгой в "молодых" ходили до поздней плеши. Этим - по крайней мере, семерым из них - за двадцать с хвостиком. Разброс занятий - от кочегара до аспиранта: у нас же писателю нужно где-то работать, как, скажем, доктору наук - подрабатывать.
Как получилось, что сам президент их принял, кто это культурное мероприятие устроил - весьма показательно: кто-то - допустим, на тусовке в честь вручения очередной премии - сказал одному из помощников, что дело-то с молодой литературой совсем того-с, надо бы, мол, встретиться с молодежью, выслушать, поддержать...
"Коммерсант" живописал встречу с ироничной подробностью. Читается весело. "Путин как зеркало русской литературы" - несомненно, хорошо: в конце концов, как говорил Довлатов, интеллигентный человек хамит только начальству. Да и как не развеселиться, когда президент говорит писателям, пусть и молодым, о значении книги, о назначении русской литературы и о том, что страна наша на четвертом месте по количеству издаваемых книг. Но в таком кураже и с сытым высокомерием описывать задрипанный писательский вид... Совсем же дети еще. А ведь набрались храбрости, заступились за великую литературу, которую дядьки постарше уже сдали по-тихому. Тираж "Нового мира" - главного литературного журнала страны - 7 тысяч экземпляров. "Знамени" - 4,5 тысячи. И тиражи эти падают катастрофически, потому что библиотеки загибаются от безденежья и не могут позволить себе выписать толстые журналы. А библиотеки у нас пока еще государственные, и кому же еще их финансировать, как не государству?
"Пока еще" - потому что издательств художественной литературы - государственных - уже ни одного! Все - акционерные общества, у них прибыльность прямо в уставе записана. Отсюда и вырисовывается бодрое "четвертое место": сплошь коммерческая литература, детективы и гламур. А жалкого вида некоммерческие мальчики издаются тиражами по 500 экземпляров на свои кровные или на спонсорские. Спонсоров раз и обчелся: проект "Дебют" издает в год по десятку таких книжек - финалистов, лауреатов, просто каких-то талантливых молодых. Но найти их можно лишь в нескольких московских магазинах... И получается: даже если человек напечатался в толстом журнале и получил премию, тот же "Дебют" или Белкинскую, это вовсе не значит, что он дошел до читателя. Поэтому вопрос о гонорарах - риторический. "Сколько, - спрашиваю Игоря Савельева, которому досталось в репортаже о встрече с президентом за звенящий голос и юный вид, - тебе заплатили за повесть "Гнать, держать, терпеть и видеть" в "Новом мире"?" - "Четыре с половиной, - отвечает. - Рублей. - За "Бледный город" - шесть".
Провожаю писателя в аэропорт.
"Уфа по-башкирски звучит Эфэ. Значит, про человека из Уфы можно сказать, что он эфэский", - написал он в своем "Городе". И мы говорим с Игорем Эфэским то в ускоряющемся, то в тормозящем ритме электропоезда. На фоне усталых стертых лиц, из которых барельефом вдруг выпирает какое-нибудь цеплючее, агрессивное.
- Меня часто спрашивают: почему "бледный"? "Бледный" - не в смысле безликий, бесцветный. Часа в четыре утра Уфа всегда в таких странных сумерках. Общая атмосфера повести - она же на этом времени суток строится: сегодня приехали, завтра уезжают... А вторая повесть сама как-то назвалась... Хотел сказать о разных обстоятельствах, в которые мы попадаем, которые имеют ту же степень "правильности", что и сами глаголы, и о метаниях наших душ, их устремлениях "в этом всем".
- А правда, что на "Дебют" ты подавал пять раз?
- Правда.
- А отказывают часто?
- "Новый мир" после "Города" два раза отказал.
- А что, кроме "Нового мира" и "Знамени", еще у нас котируется?
Спросила и вспомнила из его повести: "Я был прыщавый, несуразный, к тому же я тогда еще и заикался, в общем - "не котировался"..."
- Еще "Урал". Вот, собственно, три журнала, где сегодня идет какая-то литературная жизнь. Есть еще "Октябрь", но я там ни разу не печатался...
Сегодня, когда человек котируется, он по-прежнему худой, сутулый, скупой на слова и осторожный в оценках.
Газет с обидными откликами, которые у меня были с собой, я ему не отдала. Писатели бывают ранимы. Особенно, когда им 23. А сами они газет почему-то никогда не покупают. Им эта простая мысль даже в голову не приходит. Потому что они - писатели, а не читатели.