- Да, меня часто узнают по голосу, - согласилась с корреспондентом "Труда" поэтесса. - Еще в школьные годы я занималась в кружке художественного чтения, хорошо чувствовала музыку, полутона русского слова. Читала стихи замечательных авторов. Потом стала писать свои и уже читала их. Я уверена, что поэт сам это делает лучше других. Сбивающимся голосом, со своей интонацией, но так, как у него душа говорит. Артисты же иногда не совсем верно интерпретируют и "правильным" художественным чтением убивают суть. А поэту важно донести до слушателя свои ощущения. Скажем, я чувствую себя внутренне свободным человеком и, несмотря ни на что, по натуре оптимистка...
- Это, наверное, у вас с шестидесятых годов, когда появилось созвездие ярких молодых поэтов, а их стихи собирали стадионы...
- Это было удивительное время... И не стоит забывать, что, кроме популярных поэтов-шестидесятников Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Беллы Ахмадуллиной, были еще и Юнна Мориц, и Владимир Костров, и Михаил Светлов, и Борис Слуцкий... Даже Илья Эренбург однажды принял участие в нашем поэтическом вечере. Когда в 1976 году я стала первой и последней женщиной-секретарем Союза писателей СССР, то поставила задачу привести к читателю хороших поэтов. И это удалось. За время работы мы провели 55 вечеров, и нередко они были совершенно неожиданными. Скажем, решили устроить вечер Михаила Матусовского в Политехническом музее. Уговариваем поэта. Он отнекивается, стесняется. Настояли. Вечер прошел замечательно. Читатели в восторге, говорят: мы думали, Матусовский вообще песенник, а он, оказывается, вообще прекрасный поэт. Так же успешно прошел вечер Маргариты Алигер... К сожалению, сейчас таких поэтических вечеров - раз, два и обчелся. Недавно меня пригласили в Дом ученых. Встреча получилось удивительно теплой. Я была потрясена тем, как меня приняли. Мне показалось, что я вернулась в 60-е. А когда закончила читать стихи, мне аплодировали стоя. Приятно, что у поэзии остался читатель, но обидно, что государство никак не благоприятствует писателям, которые занимаются не коммерческой литературой. Последняя окупает сама себя. Даже солидные издательства вынуждены печатать детективы, чтобы заработать. Я как-то зашла в магазин недалеко от своего дома - три стенда заставлены детективами и только один - серьезной литературой. Правда, иногда поэтов все же издают. Меня нашло издательство "Феникс", которое выпускает стихи. Вышла книжка в 20 тысяч экземпляров. А в основном поэты печатаются за свой счет.
- Сложно жить в нынешнее время литератору?
- В нашем союзе писателей около тысячи человек. Треть из них - старые люди, с именами, но не востребованные сегодня, не обеспеченные материально. У нас в стране членство в творческом союзе не дает права на трудовой стаж, на достойную пенсию. Кто же мы тогда такие? Получается, надо, занимаясь литературным творчеством, делать еще что-то, что даст деньги, статус и трудовой стаж. Но стихи еще можно таким образом писать. А романы? Почему-то забывают, что писатель - это профессия. Сегодня литераторы переживают те же трудности, что и учителя, врачи, пенсионеры. Когда по закону о монетизации нам добавили по 200 рублей, я тут же получила квиток за коммунальные услуги, где было на 200 рублей больше. Я не могу понять, почему страна, нефть которой стоит до 50 долларов за баррель, повышает цены на бензин и держит народ в полуголодном состоянии. Я не понимаю, почему наш стабилизационный золотой запас находится в Америке, почему мы являемся как бы инвесторами этой мощной страны.
Я никогда не восхищалась советской властью, хотя у этого времени были свои достоинства, и я, по сути, осталась советским человеком. Не отказалась от идеи коллективизма, не хочу быть буржуазной эгоисткой и не понимаю, почему у народа отняли право на труд (многим работать негде), право на отдых (раньше почти любая семья могла позволить раз в год съездить на море), право на бесплатное лечение и бесплатную учебу. Я сама недавно перенесла операцию, которая очень дорого стоит. И если бы мне не помогли, я бы сейчас сидела в инвалидной коляске. И тем не менее мне жить легче, чем многим моим коллегам. Потому что лет двадцать назад я начала писать песни, не понимая тогда, что это залог моего будущего благополучия.
- Знаю ваши замечательные песни. Наверное, самая знаменитая из них - "Ненаглядный мой", за исполнение которой на конкурсе "Золотой Орфей" Мария Пахоменко получила главную награду. Во многом благодаря песням на ваши стихи стал так популярен Александр Серов.
- Игорь Крутой и Александр Серов в шоу-бизнес вспорхнули с моей ладошки. Я в то время была уже известным автором, а они только начинали. И я рада, что оба состоялись. Песня - демократический жанр. Я работала с композиторами Александрой Пахмутовой, Александром Лукьяновым, Владимиром Матецким, Андреем Савченко. Мои песни пели самые известные артисты эстрады.
- Что еще вас в жизни радует?
- Живу в состоянии постоянного преодоления. Я не зануда. Люблю, к примеру, готовить. Общаюсь с друзьями. Из форм отношений признаю то, что называют соратничеством. Когда люди делают одну работу, это их очень сближает. Вот мне сделали операцию. Я пришла из больницы на костылях, совершенно беспомощная. Две мои подруги были рядом. Они обо мне так заботились, что просто нет слов. Дружба - особое чувство. Нельзя брать, ничего не отдавая взамен.
- Римма Федоровна, согласны ли вы с тем, что поэты - люди особенные, отмеченные печатью избранничества?
- Не от мира сего? В жизни творческого человека большую роль играет фантазия. Не всегда есть четкая грань между реальностью и вымыслом. Подруга моей мамы говорила: знаешь, у тебя дочка талантливая, но я бы свою на твою не поменяла. Наверное, мама была не права, что не позволяла мне заниматься домашними делами. Когда я стала взрослой, мне пришлось все эти университеты проходить с опозданием и с немалым трудом. Поэтому сына я по-другому воспитывала. Он, например, и на кухне управляется, если надо, лучше, чем я.
- А кем была ваша мама?
- Простая женщина. Служащая. Отец - военный. Когда я сейчас вспоминаю свое детство, думаю, что и ребенком была не совсем обычным. Училась музыке, играла в драмкружке, что-то уже сочиняла. Нередко удивляла родителей. В девятом классе заставила отца купить мне сочинения Белинского. Он не знал, кто это, но купил. Увлекалась историей и читала о гражданской войне во Франции, конспектировала работы Энгельса. Была слишком политизированной. Вышел как раз однотомник Сталина. Я иду в театр и беру книгу с собой, листаю. И мне это занятнее того, что происходит на сцене. И не потому, что Сталин хороший, а потому, что мне был интересен сам процесс чтения...
- Ваш сын Егор Радов уже достаточно известный писатель. Как относитесь к его творчеству?
- Поругиваю. Хотя он, безусловно, талантливый человек, написал пять романов. С сыном не совсем простые отношения, он все еще ребенок для меня. И это плохо. С сыновьями не разводятся, так же, как и с Отечеством.
- Но уж внуки, скорее всего, у вас на особом положении?
- Внуки - это не только радость, но и труд. Старшему - 22 года. Аспирант, социолог. Но поет и что-то пишет. Внучке - 14. У меня своеобразные отношения с внуками. Вот звоню внучке, спрашиваю:"Как поживаешь, Марусик?" Она мне в ответ: "Хорошо, Римусик"... Когда родился первый внук, я не хотела, чтобы он называл меня бабушкой. И он согласился. Зовет просто по имени. Маленький говорил мне: "Ты - не бабушка". "А кто?" - "Мама моего папы".
- Поэт - это талант, особый дар. Наверное, это нельзя передать по наследству?
- Привить любовь к стихам можно. Мы со второй бабушкой внучку Машу, еще маленькую, заставили выучить стихотворение "Я вас любил... " Долбили, долбили. Она с трудом все воспринимала. А потом сидим и говорим: наверное, мы не правы. Ну зачем маленького ребенка заставлять учить такие взрослые стихи? А она в ответ: неправда! Я вам сейчас прочту. И с таким чувством прочла! Сейчас читает Ахматову, Заболоцкого. Однажды на день рождения сама написала мне стихи...