Читатель, надеюсь, знает, что сейчас в стране идет глобальный процесс обмена удостоверений чернобыльцев-ликвидаторов. Вот и мои документы рассматривались в Управлении социальной защиты населения муниципального района "Нагатинский затон" г. Москвы - "ликвидатор я или обыкновенный шарлатан, "примазавшийся"?" Отлично помню, что последние и самые важные для меня так называемые первичные документы я сдал лично в руки заместителю начальника управления Татьяне Васильевне Косачевой еще 27 марта. Согласно Положению о порядке оформления и выдачи удостоверений нового образца "Решения о выдаче (отказе в выдаче) удостоверений принимаются комиссиями в месячный срок (подчеркнуто мной. - А.К.) с момента принятия от граждан документов... " Установленный срок давно минул - ответа не было. Ну, думаю, у меня действительно неординарный случай, видно, напрягаются, ломают головы, как быть со мной - все-таки "социальные защитники"...
Наконец я обнаружил в почтовом ящике столь долгожданное письмо за подписью начальника УСЗН "Нагатинский затон" Марины Александровны Колотилиной. Письмо за N 1918 от 21 мая с.г., право же, заслуживает, на мой взгляд, пристального и заинтересованного рассмотрения.
Еще раз заглянем в книжку великого сатирика: "С каким трепетом берет он в руки бумажку... как работает его миниатюрное воображеньице, как трудится его крохотная мысль, придумывая каждое словцо, каждое выраженьице замысловатого отношеньица (подчеркнуто мной. - А.К.), в котором должны быть умещены громаднейшие помыслы, величайшие начинания, необъятнейшие планы". Это сказано о чиновнике.
Первое, что поразило меня в послании, - "формальная" неряшливость, вообще-то говоря, не свойственная для вышколенных по этой части столичных бюрократов: неправильно назван номер документа бывшего Госкомтруда СССР, ошибочно поименован один из департаментов нынешнего МЧС, ни разу не упомянуто, что мои документы были рассмотрены на заседании комиссии, как того требует цитированное мной "Положение... " Получается, что г-жа Колотилина самочинно, собственной властью взяла и вынесла свой суровый вердикт.
В самом начале ответа она наносит, как ей, видимо, кажется, "чувствительный" удар, призванный в первое же мгновение шокировать адресата: "Редакция газеты "Воздушный транспорт" не имела права выдачи таких удостоверений... " (речь идет об удостоверении ликвидатора-чернобыльца. - А.К.)
Мне тут же очень ярко представилось: глухой ночью главный редактор газеты проник на склад Минатомэнерго, где хранились бланки удостоверений ликвидаторов, выкрал три штуки, заполнил их и вручил Ивану Александрову, Борису Трилю и автору этих строк. Просто так, по зову сердца совершил наш руководитель этот подвиг.
Да нет же, все было куда проще. Главный редактор "Воздушного транспорта", органа Министерства гражданской авиации, структурного подразделения этого министерства, получив в нем необходимые разъяснения, направил письмо (приложив в моем случае редакционные документы, подтверждающие факты моих двух командировок в район Чернобыльской АЭС) начальнику Управления делами Минатомэнерго Беляеву И.А. (N 69 от 2 июля 1992 г.). В соответствии с этим письмом и резолюцией на нем хозяйственное управление того же министерства и выдало лично мне, имевшему на руках по всем правилам заверенную доверенность, бланк удостоверения и нагрудный знак (счет-накладная N 400 от 4 июля 1992 г.). Помнится, я даже заплатил за это какие-то копейки... Потом мой руководитель собственноручно заполнил и заверил удостоверение.
Скорее всего, Марина Александровна, начальник управделами Минатомэнерго знал, что делал, когда таким вот образом отреагировал на обращение главного редактора. Так зачем наводить тень на плетень, тем более что все документы, которые выше перечислены, имеются в моем "досье"?
Пойдем дальше... В письме из УСЗН меня известили, как о некой для меня новости, что с 2000 года в стране началась, коротко говоря, "перерегистрация" чернобыльцев-ликвидаторов (теперь таковыми будут считаться те и только те, кто представит доказательства своего пребывания именно в 30-километровой зоне или зоне отчуждения). Что же делает Марина Александровна? Она добросовестно воспроизводит названия первых пяти необходимых документов, и чтобы вывод был особенно "болезненным" для адресата, итожит: "Указанных документов среди представленных вами нет".
Я и сам знаю, что таких документов у меня нет. Зато у меня есть вопрос: почему же вы, Марина Александровна, не назвали шестой по счету пункт нового Положения о выдаче удостоверений, который говорит, что "доказательной" силой обладают "задания (заявка) на полет в зону отчуждения..."
По вашему же, Марина Александровна, и ваших коллег совету я стал искать именно эти документы в трех авиапредприятиях, с экипажами которых я работал во время двух чернобыльских командировок (кстати, я был сотрудником МГА, имел соответствующую должностную категорию, носил форму с широкой золотой нашивкой на погонах), летая в том числе и в 30-километровую зону, в том числе и с посадками в этой треклятой зоне. В Киевском и Печорском предприятиях - никаких следов. И только в бывшем Мячковском авиаотряде (ныне ОАО "Мячковские авиационные услуги") каким-то чудом сохранились касающиеся меня документы.
Напомню, Марина Александровна, что вас я первую известил о "находке", и вы сказали, чтобы я как можно быстрее доставил копии этих документов в управление. И я отправился в Мячково, в немыслимый холод, на перекладных, температуря, - и привез желанные бумаги и вручил их вашей заместительнице...
В Положении о выдаче новых удостоверений говорится, что их соискатели должны представить "один или несколько документов, подтверждающих участие в работах по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы (оригиналы либо заверенные в установленном порядке копии)...
Я представил копии трех документов от 20 августа 1986 г., заверенные печатью ОАО "Мячковские авиационные услуги": "Задание на полет", "Заявка на полет" и "Бортовой штурманский журнал"
И что же после всех этих мучений? А ничего! Сделав кивок в сторону Департамента инвестиций и эксплуатации основных фондов МЧС РФ (без указания конкретных лиц), Колотилина резюмирует, что "представленных документов недостаточно для признания вас участником ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС"...
Боюсь, в названном департаменте МЧС мое "досье" никто, как говорится, и в глаза не видел. Но я помню слова начальника отдела социальной защиты этого департамента В.И. Синецкого: "Обмен удостоверений потребует ответственности, аргументированности и полной объективности при принятии решений". И далее: "Здесь не исключено возникновение конфликтных ситуаций... "
Можно считать, что сейчас одной такой ситуацией стало больше. Потому что, по моему мнению, при ее рассмотрении не было проявлено ни "ответственности", ни "аргументированности", ни тем более "полной объективности". Почти за два месяца, пока я ждал ответа (не считая первой и единственной беседы с сотрудниками УСЗН "Нагатинский затон"), никто из решавших "мой вопрос" не пригласил для разговора, не позвонил по телефону и т.д. При этом у меня особенное беспокойство вызывает продекларированный фактор "полной объективности". Ничего не утверждая, кратко остановлюсь на одном эпизоде 2000 года.
...Вдруг перестав той зимой получать на почте пенсию - и месяц, и другой, - решил поинтересоваться, в чем дело. Оказалось, в моем муниципальном районе не один я такой. Выяснилось, что причина - в переналаживании компьютерной программы. В этом случае работники местной структуры социальной защиты населения должны были перечислять пенсии на домашний адрес почтовыми переводами, но в целом ряде случаев этого не делали. По следам моей публикации на эту тему в "Труде" ("Электронный чиновник", 29.02.2000) был получен ответ от руководства Комитета по социальной защите населения г. Москвы: критика признавалась справедливой, сообщалось о принятых в "Нагатинском затоне" мерах.
Вот и сдается мне, что в нынешнем решении УСЗН "Нагатинский затон" так и проглядывает щедринское "выраженьице замысловатого отношеньица". Поэтому я прошу Комитет по социальной защите населения г. Москвы назначить независимую комиссию с участием юристов, представителей МЧС и других государственных, а также общественных "чернобыльских" организаций для рассмотрения моих документов - и в моем присутствии.