Хутор Зацепное над тихим, заросшим осокой прудом - стоит в нескольких километрах от выхода на ямщицкий тракт, соединявший когда-то уездный городок Землянск с губернским Воронежем. Ныне тракт превратился в быструю и гладкую асфальтированную трассу, по которой день и ночь снуют яркие "Жигули" и вальяжные иномарки с затененными стеклами. А по проселку, что связывает Зацепное с трассой и со всем остальным миром, можно проехать только при очень хорошей погоде: поздней осенью, снежной зимой или дождливым летом сюда даже на "внедорожнике" лучше не соваться.
В прошлом хутор представлял собой крупную производственную единицу, о чем свидетельствуют ржавеющие среди зеленой травы скелеты комбайнов, другой техники, а также остов саморазрушающейся МТФ, где некогда содержалось молочное стадо голов эдак на пятьсот. Народ, живущий сейчас на хуторе, хотя и работящий, но в основном пенсионного или в лучшем случае предпенсионного возраста. Основной источник дохода - личное подворье. Начальство сюда годами глаз не кажет. Впрочем, коренной житель Зацепного Тимофей Васильевич Попов, прирожденный оптимист и патриот родного хутора, не склонен особо драматизировать ситуацию. "Летом у нас рай: покой, тишина. Оно, конечно, - продолжает Василич, - по нашенской дороге к нам лучше не ездить, особо на легковой. Но на тракторе, хоть на колесном, хоть на гусеничном ходу, запросто проскочишь..."
Василич - труженик: у него сорок пять лет механизаторского стажа. Есть ордена, медали. В те годы, когда считалось, что авторитет страны, ее силу и благополучие определяют не банковские клерки и не игроки на биржах, а те, кто пашет землю, строит дома, прокладывает нефтяные и газовые трубы, тракторист и комбайнер Тимофей Попов много раз "попадал в газету": то в районную, то в областную, а были случаи - и в центральную. "Его любили фотографировать, - встревает в разговор супруга Василича - Галина Дмитриевна, бывшая свекловичница, бывшая доярка, бывшая зав. фермой. - Он у меня смолоду видный был. Да и щас - хоть куда".
Уже несколько лет, как супруги Поповы ушли на пенсию. "И отдыхаем по полной программе, -сообщает Василич, - с пяти утра до двенадцати ночи..." Он еще способен шутить, хотя "заслуженный отдых" четы Поповых, как и всех других хуторян, сильно смахивает на незаслуженную каторгу: держать на подворье корову, несколько свиней, двух бычков, телку, несколько десятков кур - это нелегко, особенно, если тебе под семьдесят. Вкалывать приходится без выходных, без отпусков и бюллетеней. А что прикажете делать? На пенсию в Зацепном прожить совершенно невозможно: одного угля приходится на зиму покупать не менее пяти тонн, а цена каждой - две тысячи рублей. Да и других расходов хватает: на внучку-школьницу, что учится в Землянске, снимая там комнатку, и находится на полном обеспечении у дедушки с бабушкой, на электричество, на ремонты бытовой техники, на поездки в районный и областной центры за товарами первой необходимости.
Магазина-то в Зацепном давно уже нет. "Но продавщица есть, - опять же, не желая ударить в грязь лицом перед городскими, подчеркивает Василич, - торгует у себя на дому..." "Чем?" "Водку, к примеру, можно купить в любое время суток". "Что еще?" "Ну курево". "А хлеб?". "Его мы сами печем..."
Уж больно не хочется Василичу признаваться в том, что, по-видимому, для властей всех уровней Зацепное "в списках не значится". А если бы значилось, то был бы хотя бы один на все село телефон. Не избалованы зацепинцы и визитами людей в белых халатах. Всю медицинскую науку и практику здесь олицетворяет собой одна селянка, самостоятельно научившаяся делать уколы. В качестве дезинфицирующего средства при этом используется самогон-первач.
И надо ли удивляться тому, что с каждым годом в Зацепном все больше появляется домов без признаков человеческого обитания: ни тебе дымка над крышей, ни петушиного рассветного крика, ни мычания буренки из стойла. Городские наследники всей этой недвижимости готовы продать вполне приличные строения, считай, задарма: трех-четырехкомнатные "хоромы" предлагаются за 15 - 17 тысяч рублей (в райцентре столько просят за сарай размером два на полтора метра). Однако смельчаков, желающих испытать на себе все прелести деревенского житья-бытья, что-то не видать.
Одно радует: живя в затянувшейся осаде различных моральных и материальных невзгод, зацепинцы духом не падают. Показательно то, как распорядились выручкой от продажи годовалого бычка Василич и Митревна. Заимев на руках целых одиннадцать тысяч рублей, они не стали откладывать их "про черный день". За два реализованных перекупщику центнера мяса вставили себе в платной поликлинике ослепительно-белые зубы. Очень дорого, зато оба помолодели сразу лет на двадцать. "Это я настоял", - похвалился Василич. "И правильно сделал!" - одарила мужа "голливудской улыбкой" Митревна.