(Продолжение. Начало в номере за 16 июля.)
"САХАЛИНСКИЙ "ПАРИЖ" БЛИСТАЕТ ХОЛОДОМ И СУМРАКОМ".
(А. Чехов, "Остров Сахалин")
В Александровске, прозванном за его уют еще французскими мореплавателями "воспоминаем о Париже", переживают: как в юбилейный для Чехова год встречать туристов из Японии и Сибири? Наверное, как и Чехова. Ни тогда, ни сегодня в городке не было и нет гостиниц. Точнее, на центральной, когда-то Кандальной, а теперь имени Ленина площади стоит запертый и пришедший в негодность "отель". Но возможностей у гостей все же чуть больше, чем в позапрошлом веке, - или селиться в общежитии педучилища, если есть места, или, как Чехов, - "квартироваться". Он присмотрел дом Карла Ландберга. Офицера, воевавшего на Балканах, бывшего каторжного, приговоренного за двойное убийство к 15 годам каторги, главного строителя Александровска, лавочника и героя русско-японской войны. Их знакомство было первым соприкосновением писателя с островными реальностями. Желая сделать приятное Ландбергу, Чехов у него в лавке купил "мужицких", то есть простых, карамельных конфет. Когда он услышал запрошенную цену - она оказалась в пять раз выше стоимости шоколадных конфет в Москве.
"Мне захотелось домой" - это чеховское чувство переживет сегодня каждый, кто глянет на ценники в любом сахалинском магазине. Булка самого дешевого хлеба - 20-30 рублей, килограмм мяса - почти 500 рублей, сахар - до 50, пучок редиски на рынке - 30, зелени - 40, морковки - 40. В свое время Чехов, отойдя от оторопи, оправдывал дороговизну "амурскими зарплатами", которые у ссыльных и чиновников на острове были выше, чем у чиновников на материке. Сегодня тоже логично вспомнить про "северные надбавки", пока сохраняемые за сахалинцами. Все же средняя заработная плата тут - 10 - 15 тысяч рублей, как и в царские времена остается выше материковой. Но глядя на то, как в разбросанных по сопкам Южно-Сахалинске и Александровске полупустым курсирует общественный транспорт, а многие передвигаются пешком, острее ощущаешь всепроникающую морось...
"УБЫТОЧНОМУ БЕЗДЕЛЬЮ ОТДАВАЛОСЬ ПРЕДПОЧТЕНИЕ ПЕРЕД УБЫТОЧНОЙ РАБОТОЙ".
(А. Чехов, "Остров Сахалин")
Если сегодня кто-то соберется "чеховской тропой" пройтись по острову, его ждет разочарование. От каторги остались лишь тряские грунтовые дороги, возведенные рабским трудом заключенных. Главная из них - знаменитая 18-километровая "каторжанская тропа" - единственная пешая дорога до порта Дуэ, откуда всем мечталось отплыть на материк. Как идея фикс эта тропа, омытая кровью каторжан, частями потерялась в сопках, частями, словно мираж, ушла под воду озер и речушек. Мол, все, обратной дороги на Большую землю нет. А от 23 тюрем не осталось даже фундамента.
- У нас, кроме СИЗО, нет ни одного действующего места заключения, - говорит мэр Александровска Владимир Василив, - их содержание на острове нерентабельно. Пребывание заключенных обходилось бы раз в 5 -7 дороже, чем в Хабаровске.
Не хуже деньги умели считать и при царе. Настолько, что и сегодня островитяне с благодарностью вспоминают те времена. "Каторга - это не так плохо, - говорит местный краевед Григорий Смекалов, - это когда заключенный выходит на поселение и начинает обеспечивать сам себя. Единственное поражение в правах - запрет оставить остров". Как легенда, от поколения к поколению переходит рассказ о том, что каторжанина Ивана Ювачева, принимавшего участие в покушении на царя вместе с казненным Александром Ульяновым, надзиратели называли на "вы", выделили ему дом, прислугу, а старший надзиратель приглашал зэка на ужин и "общественные вечера".
- Он был исключением, - спорит с обывательским мнением экскурсовод музея Чехова Наталья Минеева, - редкий поселенец обеспечивал себя сам, а большинство каторжан предпочитали жить на государев паек и не заниматься хозяйством. Зачем? "Жрачка" есть. Вор не начнет пахать и сеять. Это свободный человек вкладывает в деньги пот и труд...
Женщина идет к музейной гордости - отреставрированной лавке Ландберга. Здесь под позолоченными канделябрами любят посидеть туристы, а во дворе их ждут местные "гавроши". Вечно полуголодные обитатели дощато-бревенчатого "шанхая" - местной бедняцкой окраины, они круглые сутки снуют вокруг лавки ради случайной копейки.
- Закурить не найдется? - вяло интересуется 10-12-летний мальчуган...
- Это еще что, - объясняет ситуацию Наталья Минеева, - я вот недавно по музейным делам ходила в администрацию. Там у комитета соцзащиты стояла очередь безработных мамаш на получение детских пособий. Они живо обсуждали - что будут выдавать в этот раз вместо денег? Деньги им не дают: мол, пропьют. Или мужья отнимут. Одна такая "дама" обрадовалась, когда узнала, что будут расплачиваться рисом. "Я рис приношу. Они его сырым съедают". Это она про своих троих детей чуть ли не с гордостью говорит.
Наталья Минеева таких "мам" сравнивает с каторжанами, которые выбирали минимальный паек вместо вольного труда и самообеспечения. Только каторжные отбывали еще "уроки" - подневольные работы. Современным безработным "легче" - они предпочитают получать 1100 рублей на бирже и по 70 рублей детских пособий в месяц, вместо того чтобы работать за 1,5 - 2 тысячи рублей.
- Из-за невнятной финансовой политики правительства, - возмущается Наталья Минеева, - и тогда, и сейчас на острове живут временщики. Вот я, например. С мужем сюда из Алма-Аты приехала заработать денег. Думала, уеду лет через пять - десять. Но осталась. Сначала потеряла родину - это теперь другое государство. А потом, как и многие, - заработки. Но я не хочу жить "последней надеждой" каторги и "шанхая" - где бы купить водки подешевле?..
"РУССКИЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ ДО СИХ ПОР ТОЛЬКО И СУМЕЛ СДЕЛАТЬ ИЗ КАТОРГИ, ЧТО САМЫМ ПОШЛЫМ ОБРАЗОМ СВЕЛ ЕЕ К КРЕПОСТНОМУ ПРАВУ".
(А. Чехов, "Остров Сахалин")
- Вот только не создавайте Сахалину славу нового каторжного центра, - почти возмущается, услышав об этой истории, краевед и патриот острова Григорий Смекалов, - я не конкурент Антону Павловичу Чехову, но, обличая царские власти и требуя закрыть каторгу, он выполнил часть социального заказа. Другой заказ он оставил нам в завещание - остров осваивали сначала вольные поселенцы, только потом ссыльные. Вот кто сегодня может поднять остров с колен бедности. И сегодня большинство людей оставлять свою родину не хотят. У нас тут могилы предков.
Мэр Александровска Владимир Василив уверен, что новый социальный заказ не в том, чтобы поддерживать слухи, будто Сахалин постепенно обезлюдеет, а жизнь на нем будет поддерживаться "вахтовым методом" - командировочными, приезжающими сюда за "длинным" рублем. Как каторга исчерпала себя, будучи тупиковым способом колонизации острова, так и затратные стройки социализма опустошали карман казны. Теперь островитяне, опять отгороженные от материка пустыми карманами и невозможностью для многих побывать в "большой России", ждут от нее сигналов: когда же она определится - надо здесь поднимать производство, а вместе с ним и достаток или - "сматывать удочки"?
- Мы свет в музей дадим, - говорит мэр Василив, - и тепло вернем, но не в наших силах выработать новую долговременную политику федерального центра на острове. Если он ему нужен, то надо понять, что без такой внятной, хорошо просчитанной политики мы никуда "не приплывем". А времена шарахания из крайности в крайность ушли...