В Риге покажут спектакль знаменитого земляка о великом предшественнике
Моноспектакль «Письмо человеку», поставленный по мотивам дневника великого танцовщика Вацлава Нижинского специально для выдающегося балетного артиста нашего времени Михаила Барышникова классиком современной авангардной режиссуры Робертом Уилсоном, можно будет увидеть на родине Михаила – в Риге, на сцене Латвийской национальной оперы 3-7 августа.
Бог танца, царь воздуха, восьмое чудо света – так восхищенная пресса сто лет назад описывала выступления всемирно известного танцовщика Вацлава Нижинского (1889-1950). Его грациозные высокие прыжки через половину сцены, во время которых он словно замирал над ней, казались почти мистическими. «Талантливый, вдохновенный художник с красивыми линиями тела, необычайно легким, воздушным прыжком, что позволило ему сразу же после окончания Петербургской балетной школы занять позиции ведущего танцовщика в репертуаре классического и современного балета», – так прославленного артиста балета характеризует хореограф, педагог танца, профессор Латвийской академии культуры Гунта Балиня.
«Свою настоящую жизнь Нижинский проживал на сцене, его насыщенная эмоциями балетная техника была только дополнением. Он уникальный для своей эпохи человек – родился и вырос в царской России, а вершин славы достиг в Европе, в составе труппы Русского балета, который, по сути, был зеркалом различных направлений западной и восточной культуры», – рассказывает организатор гастролей Андрей Жагарс.
Мать отдала маленького Вацлава в школу Мариинского театра в надежде на то, что он как артист балета в 36 лет получит императорскую пенсию. Если бы Нижинский танцевал на шесть лет дольше, если бы не началась Первая мировая война, а в России не наступили бы смутные времена, он действительно получил бы пенсию, как того желала его мать.
Однажды товарищи по школе подговорили Вацлава показать, способен ли он перепрыгнуть через пюпитр для нот. Когда Нижинский отвернулся, маленькие негодники подняли пюпитр выше, а пол натерли мылом. Вацлав прыгнул, ударился животом о пюпитр и потерял сознание. Из комы он вышел только через пять дней, и врачи называли это чудом.
Еще во время учебы Нижинского заметил танцовщик и хореограф Михаил Фокин, который хотел радикально изменить балет, отведя большую роль на сцене мужчинам. До этого они в основном выполняли роль «подпорок» для балерин, но Фокин считал, что раскрыть образы и эмоции может только танец двоих. Нижинский идеально подходил для этого – натренированное в школе тело позволяло ему танцевать все что угодно, а талант придавал жизненность любому движению.
В 19 лет покровитель Вацлава Павел Львов познакомил его с Сергеем Дягилевым. Знаменитый импресарио стал для танцовщика педагогом, опекуном и… скажем деликатно – сердечным другом. Он баловал Нижинского, обеспечивал ролями и отличной рекламой, но следил за ним, как сторожевой пес. Нижинский спасался в танце, создавая на сцене запоминающиеся образы – Золотого раба в «Шехерезаде», благородного поэта в «Сильфиде», принца Альберта в «Жизели», Петрушку и эфемерного призрака Розы.
Благодаря огромному тщеславию и гениальному пониманию Дягилевым театра появились знаменитые «Русские сезоны» («Les Saisons Russes») в Париже, которые стали не только артистической сенсацией, но и определили тенденции искусства, музыки, балета и моды на десятилетие вперед. Дягилев ставил спектакли для конкретных исполнителей, в том числе Нижинского, чтобы продемонстрировать его феноменальное мастерство и сексуальный магнетизм.
Позже Дягилев привлек танцовщика к хореографии, но Вацлав успел поставить лишь несколько балетов – «Послеполуденный отдых фавна», «Игры» и вызвавшую скандал на премьере «Весну священную». В хореографии Нижинский следовал направлению модернизма, который публика того времени не смогла принять, а критики сегодня видят в ней прямое отражение эмоционального мира и фантазий танцовщика. Примечательно, что, исполняя роль фавна, танцовщик воском прикреплял к голове настоящие рога.
«Для хореографии Нижинского характерны общепринятые движения человеческого тела, слегка ломаные линии рук, шаги с закрытым положением стоп – полная противоположность классическому балету, который основан на движениях с развернутыми ступнями. Для того времени такая хореография была очень необычной и получила негативную оценку критики», – рассказывает Балиня.
Все изменилось после женитьбы Нижинского на венгерской аристократке Ромоле де Пульски. Молодая жена пыталась освободить мужа от пут деспотичного импресарио, не понимая, что для Нижинского Дягилев, балет и настоящая жизнь являются синонимами. Последствия оказались драматичными: разъяренный Дягилев не только прогнал танцовщика, но и в отместку стал чинить препятствия любым его попыткам создать собственную балетную труппу.
Как реакция на трудности – творческий простой, войну, невозможность ужиться с тещей – постепенно, почти незаметно стало развиваться безумие. В 1919 году Нижинский в течение шести месяцев пишет дневники, в которых отразились его переживания и крах здоровья. Позже Ромола, борясь с денежными проблемами, решает их издать, что и произошло в 1936 году.
Совсем скоро Вацлав встретится с Эйженом Блейлером – человеком, который первым громко произнесет слово «шизофрения». Последняя запись в дневнике танцовщика гласит о намерении пойти на эту встречу. Вскоре Нижинского отправят в санаторий в Крейцлингене, затем – в клинику Бельвю. В этих и других медицинских учреждениях он проведет последние 30 лет своей жизни.
«Письмо человеку» – это не биографической рассказ о Нижинском, а спектакль о сильных переживаниях, отношениях с искусством, Богом, семьей и эмоциональными дилеммами, отмечает Жагарс.