Среди одетых кто во что горазд туристов, которые заполонили еловую аллею в пушкинском
Среди одетых кто во что горазд туристов, которые заполонили еловую аллею в пушкинском Михайловском, его нельзя было не заметить. Элегантный пиджак, в петлице орденская планка, явно не советского происхождения, с изящной небрежностью повязанный галстук.
- Владимир Брониславович Сосинский, - церемонно представился он. И через паузу добавил:
- Воевал под Перекопом. Правда, на той стороне...
И испытующе глянул на собеседников: какова реакция?
Что ж, хотелось, естественно, узнать о незнакомце больше. Это желание позволяет осуществить только что вышедшая книга воспоминаний, очерков, рассказов, эссе В.Б. Сосинского. Она тщательно подготовлена Российским фондом культуры.
Кем он только не был. Воевал в рядах белой армии под командованием Мамонтова, Шкуро, Врангеля. Шахтер, жестянщик на заводе "Рено", садовник, линотипист, издатель, дипломат - служащий ООН. И все-таки истинным его призванием был труд литературный. Его "крестный" отец в писательстве - Алексей Николаевич Толстой. Критики 20-х - 30-х годов упоминали Владимира Сосинского в одном ряду с известными в то время авторами.
Сражался в рядах антифашистов - в движении Сопротивления во Франции. Чудом уцелел во время атаки танков Гудериана. Был тяжело ранен, попал в плен к фашистам. Едва избежал расстрела.
Куда только ни забрасывала его судьба - в Турцию, Болгарию, Германию, Францию, США. Всюду оставался русским. Все 40 лет иммиграции "блудный сын России", как он сам себя называл, рвался на родину, еще с 20-х годов начав обивать пороги советских посольств и консульств. Возвращение на Родину в 1960 году стало финалом его долгой одиссеи.
С кем только он не был достаточно близко знаком. С Алексеем Ремизовым, Иваном Буниным, Анной Ахматовой, Николаем Бердяевым, Исааком Бабелем, с Корнеем Чуковским, Борисом Пастернаком, Эрнстом Неизвестным, Юрием Нагибиным. С Мариной Цветаевой его связывала многолетняя дружба. Он водил по Парижу Владимира Маяковского.
А он еще под конец жизни корил себя в одном из эссе: "Пройдет много лет, и я с горечью вспомню о своей нерадивости и об отсутствии любопытства, любознательности к выдающимся людям, с которыми меня сталкивала судьба, с которыми мог бы познакомиться, чтобы узнать их поближе - была такая возможность - но не познакомился, все откладывая встречи, успеется! И даже тех, кого уже знал, кого уже полюбил, часто не удосуживался увидеть еще раз: успеется"... И дальше: "следовало бы вычеркнуть из словаря русского языка это губительное слово "успеется", как надо вычеркнуть из того же словаря "авось", "небось" и "как-нибудь" - этих трех китов, на которых держится Россия".
...И эти строки написаны человеком, которого можно назвать "рыцарем общения". Он умел слушать и умел говорить. Довелось быть свидетелем, как долгими часами беседовал он с другим удивительным рассказчиком - Семеном Степановичем Гейченко в его кабинете в Михайловском. Известное изречение Пушкина "мы ленивы и нелюбопытны" - не о нем, не о Сосинском.
Сам Владимир Брониславович был ходячей энциклопедией судеб и лиц русской эмиграции, храниелем бесчисленных драм, карьер, взлетов и падений. Сберег - не для себя - для потомков уйму писем, автографов, фотографий. Щедро раздаривал копии (а то и оригиналы) из своего обильного личного архива: "Как, у вас этого нет?". Он был одним из крупных знатоков русской поэзии.
Владимир Брониславович был воплощением воспитанности, учтивости и благородства - от культуры речи и до безукоризненных манер. Однако это не означало всеядности. Стоит только почитать, с какой иронией отозвался он о сталинском цепном псе Вышинском, наблюдая за ним вблизи, в стенах ООН...
Сосинский за свои почти 90 лет не однажды заглядывал в пустые глазницы смерти. За обиду, нанесенную его поэтической богине Марине Цветаевой, он готов был драться на дуэли. Едва не состоялся и другой поединок - и не с кем-нибудь, а с самим Нестором Махно... И каким же бесстрашием перед неотвратимостью судьбы надо обладать, чтобы заранее описать свои похороны, переход от бытия к небытию. Перед его последним мысленным взором пронеслось видение всей прожитой жизни. "И вслед за этим видением встает что-то еще, но я уже не могу успеть рассказать..."
Обручен Сосинский был с Ариадной Викторовной Черновой - дочерью лидера эсеровской партии, министра земледелия временного правительства и председателя учредительного собрания России. Свою жену он пережил на 13 лет. Счастливый брак продолжался около полувека.
Читатели этой книги, думаю, в одном не согласятся с Сосинским: слово его не "сгорело", как он грустно предрекал. Слово его, память о вернувшемся "блудном сыне" России - живет.