Сопрано юной Юлии Лежневой услышали в Московской консерватории
Как бы дальше ни сложилась траектория открывшегося во вторник в Москве фестиваля «Опера априори» (а в его программе — очень разнообразные, если не сказать пестрые выступления), он уже достоин называться событием, поскольку начался с событийного концерта. Им стала сольная программа самой юной, как утверждают знатоки, мировой оперной звезды — нашей соотечественницы, 24-летней Юли и Лежневой.
После иных восторгов прессы на само артистическое выступление идешь не с энтузиазмом, а с опаской — боишься разочарования. Признаюсь, это чувство тем более беспокоило, что лепту в предконцертный ажиотаж внесло, очевидно, и наше с Юлией интервью. А если авансы не оправдаются?
Спасибо Юлии — она отстояла не только свою артистическую репутацию, но и реноме общавшегося с ней журналиста.Первое ощущение от Юлиного выхода на сцену: как, эта миниатюрная девушка, выглядящая едва ли не восьмиклассницей, заполнит своим голосом Большой зал Консерватории?! Да не просто заполнит, а исполнит сложнейшую, виртуознейшую оперную музыку XVIII века — арии Вивальди, Генделя, Моцарта? Причем исполнит стилистически точно, на хорошем европейском уровне.
Но именно так все и происходит, прямо начиная с арии Гризельды из одноименной оперы Вивальди. Юлино сопрано, оттеняемое деликатным звучанием оркестра Musica viva под управлением опытного мастера аутентичного исполнительства Александра Рудина, с первых фраз удивляет глубиной и объемом, а протяженные гирлянды фиоритур кружат голову стремительностью, с какой вырисовывает эти порхающие линии голос. В арии Ипполиты из оперы Генделя «Геркулес на Термодонте» певица словно соревнуется с солирующей флейтой: чьи мелодические реплики прозвучат тоньше и нежнее? В речитативе и арии Роксаны из оперы Генделя «Александр» (это ее коронная партия, неоднократно исполненная на разных сценах Европы в ансамбле с самим Пласидо Доминго) Юлия демонстрирует естественную смену полярных чувств, от грусти к ликованию. А самую богатую эмоциональную палитру выдает в мотете Моцарта Exsultate, jubilate — ее любимейшем, как она сама признается, произведении. В ней и самой есть что-то моцартовское — искреннее, светлое, та теплота, которой удивительным образом хватает на огромный зал. При звуках Юлиного голоса, как и при улыбке ее серых глаз, невольно вспоминается риторический вопрос Заболоцкого о сути красоты: «Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?»
Справедливость требует заметить, что порой в американских горках прихотливой барочной мелодики Юлия на волос (но он щекотал уши в ТАКОМ виртуозном контексте) уклонялась от идеальной звуковысотности. На общем фоне мягкой звучности иногда резковато выстреливали верхние ноты, зато нижние глохли. А главное — стремясь сделать вокал более объемным, Юлия нередко искусственно «укрупняла» его, делала более дамским, как бы старила — а ведь накануне сама рассказывала мне об одной из главных наук, перенятых ею от знаменитого английского педагога Денниса О’Нила: голос ни в коем случае не должен звучать старше самого певца — только моложе.
Есть в чем упрекнуть и оркестр, у которого наряду с отличным стилевым вживанием в увертюру Вивальди «Коронация Дария» или «Ре мажорное кончерто гроссо соч.6» Генделя, в 49-й симфонии Гайдна валторны нет-нет да выпирали иногда из общего звукового баланса.
Однако эти шероховатости никак не отменили энтузиазма, объединившего сцену и зал, подтверждением чему стали два биса — генделевский просветленно-печальный хит «Lascia la spina» из оратории «Триумф времени и правды» и супервиртуозная «Son qual nave ch’agitata» из оперы Риккардо Броски «Артаксеркс» (широкая публика знает ее по фильму «Фаринелли-кастрат», где саундтрек смонтирован из голосов контратенора Дерека Ли Реджина и сопрано Эвы Маллас-Годлевской). Ну а если Юлино пение иногда выдавало ее напряжение, то хочется верить — это от старания дотянуться до гораздо более зрелых и опытных конкуренток вроде Чечилии Бартоли или Джойс Ди Донато. До уровня которых, следует заметить, Юлии еще расти и расти, чтобы ее искусство обрело ту же степень отточенности, праздничности и совершенства. Но ведь ее артистический путь только начинается.