"Моросил дождь, стояла дымка, порой мы шли на высоте 30 метров, буквально цепляясь за верхушки деревьев, - рассказывает он журналистам. - На передовой была неразбериха. Где немцы, где русские, сразу не поймешь. Увидел три грузовика, помахал крыльями в знак приветствия и тут же с земли заработали пулеметы. Пошли на вынужденную".
Как потом выяснилось, грузовики были советскими, и на них стояли счетверенные "максимы". "Раму" завалили девушки-зенитчицы. "Самолет, не загоревшись, сел, можно сказать, на нейтралке, - продолжает рассказ Йешке. - Я был ранен в правое колено. Двое моих товарищей - стрелок и наблюдатель - решили ползти за помощью. Меня оставили в окопе с ручным пулеметом. Тут-то все и началось. Стреляла русская пехота - чтобы убить нас, палила немецкая артиллерия - чтобы разрушить секретную по тем временам "раму".
Унтер Йешке и не заметил, как русские обошли его с тыла. Раздался взрыв гранаты. Он почувствовал боль в левой руке и потерял сознание. Очнулся уже в плену. Медсестра обрабатывала раны, распоров штанину и рукав. Неожиданно подбежал советский офицер с перевязанной рукой и револьвером. "Все, подумал я, сейчас застрелит, - вспоминает Йешке. - Тем более что геббельсовская пропаганда утверждала, что летчиков русские расстреливают на месте".
Но тут грудью встала на защиту пленника санитарка. Она отвела офицера и что-то ему долго втолковывала. Через некоторое время он пришел вновь с огромной "козьей ножкой" и предложил покурить. "Я подумал, не удалось застрелить, решил отравить, - говорит немецкий пилот. - И вежливо отказался".
Так началась эпопея сбитого немецкого летчика.
"В лагере для военнопленных в Свердловской области было очень трудно: ни медикаментов, ни теплой одежды, ни продуктов, - рассказывает Йешке. - Но в 42-м трудно было и всему Советскому Союзу. Я весил чуть более 40 килограммов, заболел воспалением легких и, наверное, был не жилец. Меня отнесли в холодный барак, и я отключился. Когда очнулся, мне рассказали, что Ага (так он называет медсестру Агату) отдала для переливания свою кровь. Так что я немец с русской кровью", - шутит Йешке.
Он не может забыть еще один эпизод, который, по его мнению, раскрывает русскую душу. Однажды еще при транспортировке с фронтовой линии в лагерь его, раненого, с высокой температурой, один из "начальников" отогрел водкой. "Наверное, это был самогон, мутный, зеленоватого цвета, - говорит Йошке. - Я выпил стакан, и, что называется, глаза из орбит повылазили. А офицер и говорит: "Что, крепкая? Вот так же крепок наш народ".
"Русский народ не только крепок, но и терпелив, и добр" - такой вывод сделал немецкий летчик после 8-летних мытарств по советским лагерям. В сентябре 1949 года он вернулся на родину.