Президент Владимир Путин потребовал от главы Росгвардии Виктора Золотова ужесточить правила оборота оружия. Но предотвратит ли это новые ЧП? Взглянем, как ту же проблему пытаются решить в самой стреляющей стране — в США.
В России это третий случай массовой стрельбы в учебном заведении, в то время как в Штатах зарегистрировано больше 130 попыток расстрела учащихся в школах. Все они, удавшиеся и предотвращенные, анализировались десятками специалистов, Секретная служба разработала план противодействия. Что же удалось узнать?
Достоверно можно сказать одно: берет оружие в руки и идет стрелять в одноклассников и учителей мальчик или парень в возрасте от 11 до 21 года (с 1974 года в Америке в массовой стрельбе участвовала лишь одна девица). Национальность? Масса вариантов. В США такие расстрелы устраивали и афроамериканцы, и латиноамериканцы, и азиаты, и англосаксы. Большинство из них росли в полных и благополучных семьях.
Не подтвердилась и гипотеза о плохой успеваемости и проблемном поведении. В ряде случаев незадолго до нападения у стрелков улучшались оценки, их хвалили учителя. Только у пятой части стрелков были ментальные расстройства.
А вот школьную травлю эксперты Секретной службы действительно признали одним из факторов риска. С преследованиями и насилием, в том числе и от учителей, сталкивались до 80% стрелков. Конечно, не каждый обиженный берет в руки карабин. Но, как гласит африканская поговорка, ребенок, которого не обнимала деревня, сожжет ее дотла, чтобы почувствовать тепло...
В некоторых американских штатах, прежде всего в Техасе, пытались вооружать педагогов и даже старшеклассников, чтобы остановить убийцу. Итог: уровень смертности в таких школах оказался втрое выше, чем там, где стрелок не встречал вооруженного сопротивления.
Какие же меры профилактики действенны? Педагогические: работа по созданию доверительной и дружеской атмосферы в классе. Но это как с талантом: не у всех это есть. Технические: брелоки с «тревожными кнопками» у учителей, усиленные двери в классах, изогнутые коридоры, где можно укрыться от выстрела. Но главная ответственность лежит на учителе. Они должны знать признаки депрессии и понимать, как помочь ученику, замкнувшемуся в себе. Родителям важно без страха обращаться за консультацией к психиатру, без опаски, что подростковый кризис обернется для ребенка клеймом на всю жизнь.
Мы живем не в Америке, у нас пока еще раздобыть оружие и получить навыки стрельбы сложнее. Поэтому дети, ощутившие в себе тягу к самоубийству, не обязательно попадают на первые полосы газет, как казанский стрелок. Но разве отказ прилагать силы к учебе не является саморазрушением и не лишает ребенка будущего? Разве уход с головой в видеоигры не вычеркивает его из реального мира? По таким незаметным и тихим сценариям мы теряем гораздо больше детей, чем от пули впавшего в безумие одиночки.
