ИРЕК МУХАМЕДОВ: ПУСТЬ МЕНЯ ЗАПОМНЯТ ПРИНЦЕМ

Главная Жизнь 01:01 21 Июня 2003 222

Мы шли по коридорам Большого театра, направляясь во вновь отстроенный репетиционный корпус, и на лице Ирека улавливалось удивление: ведь он не был здесь 13 лет. Кто-то кидался ему на шею - одних он узнавал, другим вежливо говорил, что не может припомнить.

Сергей Бирюков

Напечатать

- Для меня большая удача - приехать с Королевским балетом и танцевать в Большом. Тем более что представляю публике репертуар одного из самых крупных современных постановщиков - Кеннета Макмиллана, сделанный или восстановленный им специально на меня. Это "Зимние грезы" по чеховским "Трем сестрам", "Дерево Иуды" и "Майерлинг".
- Но, извините, пару лет назад пресса сообщила, что вас из "Ковент-Гардена", что называется, вежливо попросили...
- И даже не очень вежливо. Вновь назначенный тогда артистический директор Росс Стреттон вдруг сообщил, что компания не продлевает со мной контракт. Без объяснения причин, я уж не говорю - без благодарности за годы сотрудничества... Правда, вскоре и самого Стреттона "попросили", он не продержался и сезона.
- Так что приглашение нынешнего артистического руководителя театра Моники Мэйсон принять участие в московских гастролях можно расценивать как извинение за необдуманный шаг предшественника?
- Может, в какой-то степени...
- И "Ковент-Гарден" продолжит сотрудничество?
- Этого я не знаю. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь.
- Хорошо. Допустим, вы остаетесь без контракта - что дальше?
- Если бы я оставался членом компании, то выходил бы на сцену до пенсионного возраста - 65 лет. Конечно, уже не танцевать принцев, а "ходить" - скажем, в роли папы Ромео. Но я сам этого не хочу. Ведь зритель в Англии запомнил меня как того же Ромео, или принца Рудольфа в "Майерлинге", или Солора в "Баядерке". Есть вполне достойные партии, которые можно танцевать и в мои 43 года, например, в спектакле "Грек Зорба". Их я и буду танцевать, пока могу. Потому что люблю балет, а еще, простите, потому что надо зарабатывать - платить за учебу детей, копить на старость...
- Что вы приобрели, уехав 13 лет назад на Запад, что потеряли?
- Если говорить о творчестве - репертуар там в целом интереснее и разообразнее. Если - о жизненном комфорте, тоже считаю, что выиграл. Если в плане уважения к личности - и его в Англии больше. Уж извините, что все сравнения получаются не в пользу родины.
- Но там, наверное, нет таких партнеров, какие у вас были здесь. Ведь признано, что русские танцуют эмоциональнее своих западных коллег, хотя, может, и уступают им в техничности.
- Так оно и есть. Русская школа всегда была и, думаю, останется более одухотворенной, душевно наполненной. Мне московская школа очень помогла, в том числе на сцене "Ковент-Гардена".
- А многое ли пришлось в себе ломать, чтобы приспособиться под новый стиль?
- Ломать - нет, но над чистотой исполнения пришлось поработать. Там действительно требования к этому выше. Уж если принц - то это совершенно определенная позиция, положение ног, рук.
- Вы не чувствовали себя белой вороной?
- Нет. Ведь в Лондоне я неожиданно обрел, можно сказать, своего хореографа. Кеннет Макмиллан стал ставить на меня один за другим спектакли, и, естественно, он учитывал мою школу и мою индивидуальность.
- То есть вы в какой-то степени повлияли на стиль английского балета, приблизили его к русскому?
- Думаю, до меня в гораздо большей степени это сделал Рудольф Нуриев, я уже следовал по его стопам. Другое дело - у меня свое амплуа: Рудольф был утонченным романтиком, а я - прежде всего мужественный герой, что и использовал Макмиллан.
- Вы здесь на репетиции, говорят, целовались со сценической партнершей отнюдь не понарошку. Это тоже метод приобщения западных балерин к русской эмоциональности?
- Ну это преувеличили. Не губы же в губы я ее целовал, как жену Машу. Вообще я не сторонник натурализма. Рассказывать о любви - не значит заниматься ею тут же. Просто я умею войти в роль. В студии могу работать до изнеможения, отрабатывая партию в мельчайших деталях. Отсюда - ощущение свободы, импровизации в спектакле, хотя на самом деле импровизация только в этих мелких деталях и проявляется. Но от них так много зависит! Иногда одним жестом или просто взглядом, поворотом головы можно заставить "звучать" по-новому целый номер и даже всю роль. Маша - мой главный критик - утверждает, что от спектакля к спектаклю в моем танце всегда появляется что-то неожиданное.
- А так, чтобы сымпровизировать сам танец?
- Импровизировать хореографический текст?! Упаси Бог - только если я его забыл. А этого до сих пор со мной не было ни разу.
- Огромную роль в вашей жизни сыграл Юрий Григорович, в чьих спектаклях вы впервые прославились. Но принято считать, что именно при Григоровиче вам не хватало творчества, нового репертуара, из-за чего вы и уехали...
- Все так, но никаких обид на Юрия Николаевича я не держу. Кто старое помянет, тому глаз вон... Я по-прежнему благодарен за спектакли, которые дали мне возможность стать тем, кем я стал. Григорович и его постановки "Спартак", "Иван Грозный" позволили наработать в себе силу мужского танца. А дальше Макмиллан раскрепостил меня, дал свободу выражения чувств, научил естественно жить в роли.
- Вам бы хотелось, чтобы Григорович увидел ваш нынешний танец?
- Конечно. Тем более что мы не виделись с Юрием Николаевичем много лет. Слышал, у него есть труппа в Краснодаре. Но если он в Москве, и ему можно дозвониться по тому телефону, который у меня записан с давних времен, я с удовольствием его приглашу.
- Уже живя в Англии, вы как-то говорили, что именно Григорович мог бы вытянуть Большой театр из того состояния, которое точнее всего определяется словами "без руля и без ветрил".
- Я слишком оторвался от жизни в России, чтобы судить о состоянии балета здесь. Тогда, в середине 90-х, энергия Григоровича, может быть, действительно помогла бы вернуть творчество в Большой. Но сейчас уже не то время, на дворе XXI век. Я не могу сказать, что "Спартак", "Иван Грозный" или "Щелкунчик" - нафталин. Напротив, смотрел бы их с неизменным удовольствием. Мало какой спектакль так воспитывает и солистов, и кордебалет, как "Спартак". Но он, как я понимаю, не идет сейчас в театре...
- По-человечески - вы стали среди англичан в полной мере своим?
- Трудно сказать. Мне многое нравится в британцах - например, их принцип "мой дом - моя крепость". Хотя мы в России привыкли к большей открытости, гостеприимству. С другой стороны, я никогда не забывал, что по крови татарин.
- Дома есть книжки на татарском языке?
- Есть, только я их, к сожалению, не читаю. Все-таки уехал из Казани в 10 лет. Если бы жил там и дальше, то, наверное, говорил бы по-татарски...
- В мечеть бы ходили...
- Кто знает, может быть. Хотя семья была вполне коммунистическая, тут уж не до мечети... Наверное, сейчас все же точнее всего для меня было бы определение "гражданин мира".
- А разница в менталитетах очень чувствуется?
- Она никогда не исчезнет, и как бы тебя здесь ни носили на руках, ты всегда будешь иностранцем, хоть и с британским паспортом. И на роль возьмут предпочтительно своего, англичанина, если есть возможность выбора.
- Чего вам в Англии остро не хватает? Может быть, традиционных московских посиделок с приятелями на кухне?
- Да нет. Если нам с женой Машей нужно излить душу - изливаем ее друг другу. Случается иногда - вдруг захочется русской еды. Тогда она варит борщ, печет пироги. Но вообще-то я вполне удовлетворяюсь обычными котлетами - тем, что легче приготовить и что не занимает много времени.
- Итак, вы живете довольно замкнуто. Я даже слышал, что одно время у вас была чуть ли не сельская ферма...
- Нет, это не так. Просто я купил старое здание - коровник XVI века, перестроил его - и получился потрясающей красоты дом. Здесь так поступают многие, это модно. Был у нас и участок. Теперь тоже живем за городом, и тоже с большим участком, огородом.
- Сами с тяпкой ходите или нанимаете кого-нибудь?
- Никого не нанимаю. Занимается хозяйством в основном Маша, я ей помогаю, когда могу, но если честно - редко, потому что очень мало времени.
- Преподаете?
- Да, в артистической школе соседнего города Тринг. Там учится наша дочка Саша, и дирекция попросила, во-первых, разрешить присвоить школе мое имя. И во-вторых, пригласили вести танцевальные классы, так что я два-три раза в неделю занимаюсь с мальчиками, а Маша - с девочками.
- Как танцевальные способности Саши?
- Неплохи, она, кажется, всерьез хочет стать балериной.
- А сын?
- У Максима совсем другие интересы - велосипеды, пистолеты, машины... О балете пока не думает, хотя вообще-то данные у него хорошие - выворотность, координация, прыжок... Просто он еще маленький, должен подрасти.
- Чем еще увлекаетесь, помимо танца?
- Вы знаете, я, кажется, почти ничего не делаю "помимо танца". Например, читаю - и какую бы книгу ни взял, сразу "вижу" балет на этот сюжет. Например, шикарную балетную историю можно было бы развернуть по "Войне и миру" или по "Отелло"... Сейчас я проработал идею одноактного балета по "Маскараду" Лермонтова.
- Кому закажете музыку?
- Не собираюсь заказывать - все равно никто не напишет лучше Арама Ильича Хачатуряна.
- Может быть, стоит восстановить творческие контакты с Большим театром?
- Я бы - с огромным удовольствием. Вот буду говорить с руководителем балета Борисом Акимовым - обязательно заикнусь о "Маскараде".
- С Казанью сотрудничаете?
- Я танцевал там дважды - в 96-м и 2001-м. "Дон Кихота", "Жизель" и, по-моему, "Баядерку".
- Вы там, наверное, национальный герой...
- Ну как сказать. Я слишком редко для этого там появляюсь.
- Но, наверное, аудиенции у Минтимера Шаймиева удостоились?
- Да, был на приеме у президента. Предложил ему создать в Казани балетную школу. С тех пор прошло семь лет, но никакого определенного ответа я не дождался.
- Не думаете возвращаться на более длительный срок?
- Если только поступит какое-то совсем сумасшедшее предложение. Но его, скорее всего, не будет. И потом - срывать детей с насиженного места... Они в Англии вполне натурализовались. Между собой говорят только по-английски, мы уж с женой стараемся, чтобы хоть с нами по-русски разговаривали.
- А не хотели бы вернуть себе российское гражданство?
- В общем, это, конечно, приятно - иметь паспорт родной страны. У меня остался старый, молоткастый-серпастый - естественно, давно просроченный. Но я слышал, что восстановить паспорт - очень хлопотное дело, нужно обивать пороги не день, не неделю и не месяц. У меня просто нет такой возможности.
- Как вам новое здание Большого театра?
- Потрясающе. Я, честно говоря, не могу толком понять, где мы сейчас находимся.
- Это Атриум - бывший внутренний дворик рядом с Большим, его перекрыли стеклянной крышей, получился зал.
- Симпатично. Только студии остались, как при мне, - с подтеками на потолке...
- Говорят, скоро старое здание отремонтируют...
- Да нет, я не к тому. Наоборот, даже приятно. Будто снова вернулся в свою юность...

Напечатать

Жизнь 00:04 / 19 Апреля 2024 9856

Итак, она звалась «копейкой»…

В этот день в 1970 году с конвейера сошел первый ВАЗ-2101

Артем Скворцов

Труд

19 апреля 1970 года со сборочного конвейера Волжского автозавода сошел первый автомобиль ВАЗ-2101, прозванный в нашей стране «копейкой». Советскому человеку эта машина, прототипом которой являлся итальянский «Фиат-124»,...