Но сейчас времена другие. Хотя порядки в уголовно-исполнительной системе меняются, становятся более мягкими и цивилизованными, вряд ли найдется "сиделец", который не мечтает покинуть СИЗО. В этом убедился наш специальный корреспондент.
Проведя меня во внутренний двор следственного изолятора, его начальник Александр Житенев с гордостью показал расположенное напротив входа величавое здание тюремного храма Александра Невского:
- Сейчас здесь регулярно проходят службы. Священник свой - отец Александр. Кстати, восемь колоколов прислали из Москвы неизвестные доброжелатели. Наверняка из бывших наших подопечных.
Свое название выстроенный из красного кирпича изолятор получил из-за необычного расположения корпусов - они выстроены на набережной Невы в форме двух равноконечных крестов, соединенных зданием административного корпуса. Это самая большая тюрьма Европы. В былые времена здесь содержалось до 12 тысяч заключенных. Еще пять лет назад по камерам сидело 10 тысяч подследственных и осужденных. Сейчас, когда отечественную систему исполнения наказаний стараются привести к международным нормам, осталось около 4 тысяч.
Вместе с полковником Житеневым прохожу в "первый крест" - корпус, где находятся следственные кабинеты. После недавнего ремонта эти комнатки с деревянными дверями, новенькими столами и стульями мало напоминают тюремные помещения. Но в коридоре стоят железные "стаканы" высотой более двух и шириной полтора метра. Это так называемые "маршрутные боксы".
- Если следователь не хочет, чтобы числящиеся за ним арестованные встретились, - пояснил контролер (по старому - надзиратель), - мы помещаем одного из них в этот бокс. Но не больше, чем на 20 минут.
Сопровождающий с лязгом открывает стальную дверь камеры. В ней на удивление прохладно, у зарешеченного окошка на тумбочке - маленький телевизор. Но четверо сидельцев - молодых, коротко стриженных парней - не расположены к общению. Неохотно отвечают: у них все нормально, жалоб нет. С тем и расстаемся.
- Почти 95 процентов тех, кто у нас сидит, ждут суда или уже осуждены за тяжкие преступления, - продолжает Александр Житенев. - По новым правилам мы делим их на 15 категорий: нельзя сажать вместе ранее судимых и впервые преступивших закон, отдельно содержатся несовершеннолетние, больные.
Позже я стал свидетелем довольно необычного для учреждений такого типа зрелища: стайка молоденьких девчонок в джинсах и коротких юбках в сопровождении сотрудника СИЗО проследовала в корпус. Пройдя за ними, увидел, как проходит так называемое телефонное свидание: в кабинках из оргстекла девушки общались по телефону с сидевшими по другую сторону молодыми парнями-арестантами. Такое свидание может продолжаться от 2 до 4 часов.
В следующей камере разговорился с молодым худеньким парнишкой, очень интеллигентного вида. Он охотно отвечал на вопросы о жизни в СИЗО, в котором провел почти год, отмечал, что порядки здесь стали вполне приемлемые. Уже уходя, я осторожно поинтересовался, за что он, собственно, сидит. Признаться ждал, что речь пойдет о какой-нибудь ошибке правоохранительных органов. Ответ ошарашил - за бандитизм, признан судом виновным и осужден на 17 лет, ждет отправки в колонию. Вот и доверяй первому впечатлению.
Когда спросил начальника изолятора о карцере, тот добродушно улыбнулся:
- Сейчас там 6 человек. В основном наказаны за изготовление бражки: крошат хлеб в воду и ставят на солнце - получается слабоалкогольная бурда. Но думаю еще одного посадить. За то, что плеснул кипятком в сокамерника.
У самого страшного корпуса "Крестов" - больничного, где содержатся около 200 туберкулезников, обратил внимание на несколько туго свернутых бумажных кульков, валявшихся на асфальте. "Это они "коней" пытаются запускать, - пояснила врач изолятора. - Записки из камеры в камеру передают по ниткам. Но почти все внизу оказываются. Только заразу разносят".
Напоследок я чуть не заблудился во внутреннем дворе "Крестов". Отстав от провожатых, некоторое время бродил меж корпусов, сопровождаемый настороженными взглядами осужденных из тюремной обслуги. Но уже через пару минут приветливый подполковник привел меня к выходу, пожелав счастливого пути. Теперь лязг закрываемой двери "Крестов" показался едва ли не приятной музыкой.