Палач с тонкими манерами

Если бы в годы его работы в ВЧК осмотрел честный и смелый психиатр, он наверняка поставил бы диагноз: раздвоение личности

А как иначе — польский дворянин, служивший русской революции. Утонченная личность, добровольно пошедшая в палачи. Борец с «комчванством» советской номенклатуры, частью которой был сам… От этого раздвоения он и умер 20 июля 1926 года — 85 лет назад, оставив нам в наследство до сих пор актуальное словечко «чекист» и несколько мифов о себе самом.

Миф № 1: Железный Феликс

В молодости Феликс был весьма симпатичным молодым человеком. По воспоминаниям его сестры Ядвиги, охотно ухаживал за гимназистками, а те влюблялись в него по уши. Но настоящая любовь пришла к Дзержинскому после того, как он стал профессиональным революционером. В 1898 году его выслали на три года под надзор полиции в Вятскую губернию, в город Нолинск. Там он познакомился с Маргаритой Николаевой. Примечательная фигура для того времени — «бестужевка», она окончила Высшие женские курсы в Петербурге, которые дали русскому революционному движению таких дам, как Надежда Крупская и Ольга Форш. Она тоже была сослана за участие в студенческих беспорядках. Общая идеология вскоре довела Николаеву и Дзержинского до постели. Увы, их счастье было недолгим. За пропаганду в рядах рабочих махорочной фабрики Феликса сослали еще дальше. Некоторое время они обменивались нежными письмами, но больше свою первую любовь Дзержинский не встречал, а находясь позднее на руководящих постах, даже не пытался ее разыскать. Хотя мог бы: Николаева прожила долгую жизнь и умерла в 50-х годах.

Потом была еще пара быстротечных романов с «товарищами по партии», пока в 1910 году в жизни Дзержинского не появилась Софья Мушкат. Через месяц после свадьбы ее арестовали, сын Ян (Ясик) родился в тюремной больнице. Софью определили на вечное поселение в Сибирь, где ее настигла посылка от любящего Феликса. Что следовало прислать любящему мужу любимой жене с воли? Деньги? Теплые носки? Бельгийский шоколад? Ничего подобного — он прислал ей толстую книгу. Софья не обиделась: догадалась аккуратно распороть переплет и нашла внутри фальшивый паспорт.

Когда Софья с маленьким сыном добрались до Центральной России, они узнали, что на сей раз под арест угодил Дзержинский. Пришлось временно эмигрировать. На родину они вернулись уже тогда, когда Дзержинский стал председателем ВЧК. Разлука длилась 8 лет.

С этого момента у Дзержинских началась нормальная жизнь семьи представителя ранней советской элиты. Они занимали в Кремле просторную трехкомнатную квартиру, выходные проводили на одной из трех подмосковных дач. Сын писал в воспоминаниях, что по воскресеньям папа очень любил охотиться.

После Гражданской войны, когда стали возможны выезды на юг, семья любила проводить бархатный сезон в Одессе и Крыму. Доходы позволяли: месячный заработок в ВЧК составлял 13 500 рублей, еще 355 рублей присылали из депо Москва-3, где Дзержинский, польский шляхтич по рождению, числился русским пролетарием в должности слесаря.

Софья Дзержинская умерла в 1986 году, пережив и мужа, и сына. Кстати, его жизнь, в отличие от отцовской, сложилась вполне благополучно. Ян Феликсович работал инженером в Москве, служил в исполкоме Коминтерна, умер в 1960 году.

Миф № 2: Чистые руки

Первая советская спецслужба — Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР — была создана 7(20) декабря 1917 года. ВЧК начинала как организация из пяти человек, включая самого Дзержинского. Поскольку наследие царских разведорганов было с ходу отвергнуто, до всего приходилось доходить своим умом. Например, правилам допроса «контры» Дзержинский учился вместе со своими чекистами.

Философ Николай Бердяев, которого угораздило попасть в «лубянскую лапу ЧК», оставил об этом такие воспоминания: «Он произвел на меня впечатление человека вполне убежденного и искреннего. Думаю, что он не был плохим человеком и даже по природе не был человеком жестоким. Это был фанатик. По его глазам, он производил впечатление человека одержимого. В нем было что-то жуткое… В прошлом он хотел стать католическим монахом, и свою фанатическую веру он перенес на коммунизм».

Дзержинский был убежден: «ЧК — не суд, ЧК — защита революции: ЧК должна защищать революцию и побеждать врага, даже если меч ее при этом случайно попадет на головы невинных». Если некоторые указы Петра, по словам Пушкина, были «писаны кнутом», то циркуляры Дзержинского — не иначе как маузером. «Надо их расстрелять (это об участниках петлюровских банд-формирований на Украине. — „Труд-7“). Процессами не стоит увлекаться. Время уйдет, и они будут для контрреволюции спасены».

Впрочем, под конец жизни к Железному Феликсу пришло, кажется, понимание того, что так и без народа можно остаться. За несколько дней до смерти он писал: «Аресты и предание суду должны производиться лишь в том случае, если предрешено, что данное лицо вредно для производства, что оно должно быть изъято навсегда и нет нужды его пробовать исправить и покорить делу путем прощения. Изъятым чиновничеством следует колонизовать Север и безлюдные местности (Печора, Туруханка)». В общем, все точно по анекдоту: «Большой души человек… А ведь мог бы и пристрелить!»

Миф № 3: Рыночник

Помимо основной работы в качестве карающего меча революции коллеги постоянно вешали на Дзержинского все новые обязанности. То наркомом путей сообщения назначат, то председателем комиссии по борьбе с беспризорностью. С февраля 1923-го он председатель ВСНХ — Высшего совета народного хозяйства, эдакого суперминистерства, включавшего в себя основные стратегические отрасли промышленности. Ряд документов, написанных им в те поры, позволил в начале перестройки некоторым общественным деятелям причислить Дзержинского чуть ли не к сторонником рыночных реформ. Впрочем, судите сами.

16 марта 1923 года Феликс Эдмундович написал начальнику Рабоче-крестьянской инспекции (что-то вроде нынешней Счетной палаты) Валериану Куйбышеву следующее: «Чтобы… государство не обанкротилось, необходимо разрешить проблему госаппаратов, проблему завоевания этой среды, преодоления ее психологии и вражды. Это значит, что проблема эта может быть разрешена только в борьбе. Каково настоящее положение. Надо прямо признаться, что в этой борьбе до сих пор — мы биты. Активна и победоносна другая сторона. Неудержимое раздутие штатов, возникновение все новых и новых аппаратов, чудовищная бюрократизация всякого дела — горы бумаг и сотни тысяч писак; захваты больших зданий и помещений; автомобильная эпидемия; миллионы излишеств. Это легальное кормление и пожирание госимущества — этой саранчой. В придачу к этому неслыханное, бесстыдное взяточничество, хищения…» Ничего не напоминает?

За 17 дней до смерти в одном из последних писем Дзержинский сделал еще одно предсказание: «Если не найдем правильной линии в управлении страной и хозяйством — оппозиция наша будет расти, и страна тогда найдет своего диктатора — похоронщика революции, какие бы красные перья ни были на его костюме. Все почти диктаторы ныне — бывшие красные — Муссолини, Пилсудский…»

«Оппозицией» тогда был Сталин, власть же находилась в руках Троцкого, Зиновьева, Каменева, Пятакова, Рыкова… 20 июля 1926 года на пленуме ЦК, посвященном состоянию экономики СССР, Дзержинский в двухчасовом докладе порицал именно их. Своего заместителя Пятакова, например, он назвал «самым крупным дезорганизатором промышленности», а председателя Совета труда и обороны Каменева обвинил в политиканстве.

Критика Дзержинского не была услышана. Из-за нервного срыва ему стало плохо. В тот же день он скончался от сердечного приступа. Был похоронен на Красной площади в Москве у Кремлевской стены.