- Ренат Нургалиевич, налаживать связи с российскими территориями, наверное, непросто. Удается ли находить общий язык с главами регионов?
- "Межрегионгаз" вот уже пять лет занимается продажей "голубого топлива" на российском рынке. Вопросов в связи с этим приходится решать множество.
С самого начала работы нашей компании мы определились, что на успех можно рассчитывать лишь в том случае, если наша деятельность будет отвечать интересам регионов. И, считаю, многого в этом деле добились. Если начинали с того, что пытались собрать хоть какие-то платежи за поставляемое Газпромом топливо, то теперь проблем с текущей оплатой практически нет. Ушли в прошлое амбициозные заявления некоторых губернаторов: "Почему мы должны платить за газ? Ведь Газпром со своими магистралями нам землю портит. Пусть и платит за пользование нашей территорией". Начинаем объяснять, что если каждая область или район потребуют сумасшедшую оплату за землю, то газ туда попросту не дойдет, а если и дойдет, то по такой стоимости, что они его никогда не купят.
Теперь недопонимания стало меньше. Правда, есть у нас еще неоправданные должники, такие, как Саратовская, Ульяновская области. Но их - меньшинство. Более того, многие регионы погашают даже старые долги. Помогла в этом и структурная перестройка внутри компании. Мы провели реорганизацию своих региональных филиалов, и территориям стало выгодно платить за газ, так как часть налогов остается на местах.
Но сегодня мы столкнулись с другой проблемой: стала оживать отечественная промышленность - газа требуется все больше. А у Газпрома по объективным причинам сокращается добыча - "аукаются" многолетние поставки газа в долг...
- Есть ли здесь какой-то выход?
- Выход всегда есть. В прошлом году в целом по России газодобыча сократилась на 7,7 миллиарда кубометров, а объем продаж мы смогли увеличить на 9,7 миллиарда. За счет того, что Газпром закупил 20 миллиардов кубометров газа в Туркмении, а также за счет сокращения экспортных поставок. Это все важные резервы, но не главные. О главных я говорил недавно на совещании в Перми.
Глубоко убежден, что дополнительный газ надо искать внутри регионов: развивать малую энергетику, осваивать местные месторождения, пусть даже совсем небольшие. В Адыгее и Ростовской области уже этим занялись, и результат налицо. Мы же оставляем дополнительные объемы в регионах, не сокращаем и не будем сокращать договорные объемы.
Еще один не использованный до сих пор резерв - газосберегающие технологии. Ежегодные потери газа в стране составляют от 80 до 100 миллиардов кубометров. Чтобы понять весомость этой цифры, напомню, что Россия в год потребляет 270 миллиардов кубов "голубого топлива". А потребность "среднего" российского региона составляет 4 - 5 миллиардов кубометров в год.
Экономия газа - это те дополнительные объемы, которых так сейчас всем не хватает. Сегодня новые, экономически эффективные технологии все шире применяются на различных объектах газового хозяйства. Это направление поддерживает и новый глава Газпрома Алексей Миллер.
- И все-таки, Ренат Нургалиевич, почему вы согласились пойти в "Межрегионгаз"? Как вам "кабинетная" работа после стольких лет разъездной жизни?
- Мою работу кабинетной не назовешь - постоянно в дороге. А согласился прежде всего потому, что пригласил Валентин Иванович Никишин, генеральный директор компании. Мы ведь с ним еще в казахстанских степях вместе работали, только я в Кульсарах, а он - в Макате. Эти названия мало кому что скажут, зато для нас -это время становления, время испытаний на прочность, на верность профессии. Мало кто выдерживал, некоторые уходили. Но если уж оставались, то навсегда.
- Казахстанские степи - это особая страница в вашей биографии?
- Конечно. Я приехал туда начальником ремонтного управления в неполных 25. У меня уже был определенный опыт - работал в "Тушканчике" (так называли саратовский цех московского предприятия "Союзгазмашремонт"), занимался ремонтом газовых турбин на компрессорных станциях по всей трассе. А трасса свыше 2000 километров. Потом работал на инженерных должностях в "Саратовтрансгазе". Затем направили в Казахстан.
Когда туда ко мне приехала жена Галина, две недели плакала: ты куда меня привез? Она на Волге выросла, а здесь - голая степь, ни травинки, жара, ветер с песком, безводье... Ну ничего, освоилась, пошла работать по специальности инженером-химиком. Сейчас вспоминает, как все-таки там было здорово!
- А как было на самом деле?
- По-разному. Наше управление занималось ликвидацией аварий на газопроводах и компрессорных станциях. Возгорания и взрывы случались часто, а достаточного опыта по их устранению в отрасли еще не было. Каждая такая авария - страшное дело. Гибли люди. Железобетонные столбы, идущие вдоль газовой магистрали, превращались в груду пепла, а железная арматура в палец толщиной выгорала дотла.
С каждого места происшествия я брал домой кусочек выгоревшей земли. На память. У меня собралась уникальная коллекция: спекшиеся образования разного цвета (в зависимости от состава почв), блестящие, с застывшими пузырьками, словно вулканические породы. И за каждым из них - страница моей жизни. Поэтому сегодня, когда слышишь, что, мол, газовики заелись, слишком хорошо живут, досадно становится. В Газпроме практически нет случайных людей. А руководители отрасли разных рангов в таких ситуациях побывали, что оппонентам даже не снилось.
На наших компрессорных станциях люди в обморок от жары падали: на улице - плюс 40-50, а в помещении температура на 20-30 градусов выше из-за работающей турбины. На раскаленных турбинах рвались маслопроводы, пламя поднималось вверх, деформировались фермы, поддерживающие перекрытия, - и обрушивалась кровля. Все происходило так быстро, что не успевали срабатывать системы пожаротушения. Надо было выиграть хотя бы 8-10 минут. И мы начали думать, что сделать. Решили заняться изоляцией ферм, разработали технологию. А потом я поехал в Саратов, пригласил ребят-спортсменов, и вместе с ними мы покрывали изоляцией металл. Не всем это испытание было по плечу. Остались только самые сильные...
- Приходилось ли вам пожалеть о выбранной профессии?
- Никогда.
- Но ведь газовики - это сейчас элита. А в те времена на трассах работали в основном молодые специалисты да люди по принуждению... Как общались с ними?
- Нормально. Меня отец научил уважать людей, в каждом видеть что-то хорошее. И я это усвоил на всю жизнь. Понимал, что у каждого человека - своя судьба, своя боль. И если смогу помочь в чем-то ему, он ответит добром. Впрочем, так было во всей отрасли. Потому, наверное, Газпром и стал Газпромом.
- Что привлекало вас в профессии? Ведь платили тогда мало, а работа - непосильная?
- Мы как-то не думали об этом. А потом у нас была не только работа. Мы занимались спортом, увлекались рыбалкой, отмечали праздники, дорожили друг другом.
Когда я уже был руководителем разных рангов и переехал в Москву, у меня было четкое понимание, насколько самоценен каждый человек, каждый специалист. Возможно, поэтому и сумел сохранить свое ПМК-6 (Подольск Московской области) в годы экономических реформ, высококвалифицированных специалистов, бригады, которые сейчас востребованы по всей стране. А сегодня меня беспокоит угроза закрытия газохимзавода в Тверской области. Мы не можем этого допустить, потому что тысяча человек останется без средств к существованию, а промышленность потеряет классных специалистов. Несколько дней назад мы обсуждали этот вопрос с тверским руководством. Думаю, найдем неординарные решения.
- Что вы считаете главным достижением в своей жизни?
- Для меня главное, что дочь Ирина и сын Алексей выросли нормальными, достойными людьми. Они всякого повидали (при моей работе приходилось много переезжать и жить в самых разных условиях). Дети ценят людей - это качество я считаю самым большим достижением и в своей жизни. Надеюсь, оно будет главным и для них.