Почему оркестру, чья музыка окрыляет, не нашлось пристанища в Москве
«Классика для полуночников» — проводящемуся в Москве циклу концертов с таким интригующим названием исполнилось ровно 10 лет. Корреспондент «Труда» заглянул на один из этих вечеров, растаял от солнечных мелодий семейства Штраусов — и выслушал историю о драме коллектива, вопреки бюрократии продолжающего служить публике и классической музыке.
На часах девять вечера. Зал творческого центра «Преодоление» (музея Николая Островского) невелик, человек на сто, но для такого камерного формата — в самый раз. Знаменитая увертюра Иоганна Штрауса-сына к «Летучей мыши», любимые вальсы и польки (в число которых музыканты «контрабандой» включили и вальс Рихарда Штрауса из оперы «Кавалер розы», хотя ее автор не принадлежал к знаменитой вальсовой семье) звучали непривычно прозрачно — на сцене всего 12 струнников, а не большой симфонический оркестр. Но очарования и задора оттого не стало меньше, а тепла и интимности, возможно, даже прибавилось. Под конец — стремительный галоп «Путешествие» с выстрелом игрушечного пистолета в кульминации (какое же путешествие по Европе XIX века без оружия, пусть шумового, в кармане) — и улыбающаяся публика расходится, напевая мелодии концерта.
А я захожу к дирижеру, чтобы поблагодарить за приятный вечер. Не стану лукавить — Мишу Рахлевского и его оркестр Kremlin знаю более 20 лет. Знаю не только я, но многие тысячи слушателей. Под 1,8 тысячи доходит счет концертов, данных коллективом на родине, а также в Соединенных Штатах и 24 других странах. За тысячу названий зашкалил репертуар, от Баха до самых современных опусов, включая специально написанные для коллектива. Свыше 30 дисков записано швейцарской компанией Claves и другими лейблами. Среди любимых игр оркестра с публикой такая: слушателям раздается список из 21 произведения, и голосованием из них надо выбрать те три, которые прозвучат. «Впервые в таком формате мы играли в Большом зале консерватории в сентябре 2001 года, через несколько дней после нью-йоркской трагедии, — вспоминает Рахлевский. — И что вы думаете, на первом месте оказалась хрестоматийная «Струнная серенада» Чайковского? Ничего подобного, с нас спросили «Смерть и девушку» Шуберта. Может, настроение тех дней сказалось. Конечно, мы выполнили просьбу».
Только в этом полугодии и только в цикле «Классика для полуночников», не говоря о других проектах, оркестр заявил 15 концертов. Восемь уже прошли и имели особый успех, поскольку солистами в них выступили талантливые дети: чудесная семилетняя пианистка Лия Копылова из школы имени Танеева сыграла Концертино Гайдна, девятиклассница-виолончелистка Дали Гуцериева из ЦМШ — «Испанскую серенаду» Глазунова, изумительно одаренный 10-летний Матвей Блюмин из севастопольской школы имени Римского-Корсакова — целую программу из сочинений Верачини и Моцарта...
Казалось бы, музыканты, выполняющие такую красивую и нужную работу, должны иметь надежную поддержку. На деле коллектив после 13 лет существования при Москонцерте в начале прошлого года оказался по сути на улице. Не будем вдаваться в бюрократические подробности — как сперва оркестру не продлили договор, объяснив некими формальными маневрами, как «вдруг» эти маневры потеряли формальный характер и стали вполне реальным увольнением. Тогда в департаменте культуры ссылались на то, что оркестр якобы не выполнял заданий. «Но для того, чтобы выполнять задания, их надо сначала получить», — говорит Рахлевский. «За 13 с половиной лет работы в Москонцерте мы не отказались ни от одного концерта, а нам их дали всего 37 — меньше трех в сезон. В Москонцерте — целый штат администраторов, а у нас не было ни юридического статуса, ни единой административной единицы. Как я ни пытался донести эти простые истины до департамента, меня отказались слушать. Не помогли даже письма в поддержку оркестра от Станислава Говорухина, Николая Губенко, сенатора Зинаиды Драгункиной». По его словам, все эти годы коллектив был предоставлен сам себе — самостоятельно находил площадки, оплачивал аренду, распространял билеты. Не получив и рубля на ноты (в библиотеке, напомним, более 1 тысячи произведений), на аренду репетиционной базы, на струны, на амортизацию инструментов, на концертную форму, на химчистку. Да и контрабас на концерт в час пик на метро не отправишь. Но на просьбу о транспорте высокопоставленный чиновник департамента ответил дирижеру: «Что, вам контрабас на каждом концерте нужен?!»
Нужен не только контрабас (кстати, минимальная цена инструмента, как раз недавно купленного Рахлевским для оркестра, 6 тысяч долларов). Коллектив не отказался бы и от более качественных скрипок, альтов, виолончелей. Конечно, многое компенсируется профессионализмом и увлеченностью музыкантов — по большей части выпускников Московской консерватории. Многое, но не все.
И кто-то уходит: в «Виртуозы Москвы», в «Солисты Москвы», в Большой театр, в Московскую филармонию, в Российский национальный оркестр... Правда, такой список адресов — не столько минус оркестру Кremlin, сколько плюс, говорящий о его музыкантском уровне. Авторитет коллектива постоянен, на место выбывших оркестрантов приходят новые.
Как-то к Рахлевскому после концерта в Кусково подошла слушательница: «Миша, к вам ползу, от вас лечу!» Дирижер счел, что это готовый слоган — как говорится, «на миллион долларов».
Насколько он соответствует действительности, можно проверить как минимум раз в неделю на концертах цикла «Классика для полуночников». Например, сегодня прозвучит музыка «короля танго» Астора Пьяццоллы. Если после этого у вас не вырастут крылья и вы не полетите... Впрочем, в такое верится с трудом.